Куртизанка. Книга вторая

Ветер Морвейн

Элена, почти не переставая, стонала. Она боялась шевельнуться и в то же время хотела нанизаться глубже. Игра, затеянная Эваном, сводила её с ума.

Наконец она выдохнула:

— Всё…

Эван сильнее втянул нежное мястечко. Элена выдохнула и обмякла.

Она лежала неподвижно, не в состоянии собрать себя по частям. Кий медленно вышел. Эван отстранился и встал.

Элене вдруг стало стыдно – и снова её одолел страх, которого она не испытывала ни с одним мужчиной. Никогда. Страх, что она просто игрушка в этих сильных, спокойных руках.

«Так оно и есть», — напомнила она

себе, но поверить не смогла.

Эван какое-то время смотрел на фигуру девушки – обнажённую, беззащитную ниже пояса и плотно закутанную в ткань выше. Лицо Элены раскраснелось, но шейный платок продолжал лежать так, будто она повязала его только что. Он прочно скрывал от Эвана горло, и возможно поэтому Эвану без конца хотелось увидеть именно его.

Эван поймал руку Элены и потянул, заставляя встать. Прижал к себе и медленно принялся гладить по волосам. Сам он был по-прежнему возбуждён, Элена потянулась, чтобы погладить его напряжённый пах, но Эван перехватил её руку, поднёс к губам и поцеловал.

— Не сейчас, — сказал он. Элена кивнула. Если бы князь хотел получить разрядку, он бы стесняться не стал

— Я хочу видеть тебя целиком, — произнёс негромко князь в унисон её мыслям, продолжая неторопливо перебирать чуть завитые прядки волос.

— Мне раздеться?

Эван покачал головой.

— Не так.

Элена осторожно обняла Аргайла – этого не было приказано, но ей просто хотелось его обнять.

— Как прикажете, князь, — сказала она.

— Да.

Элена чуть улыбнулась и, отстранившись, попыталась заглянуть в его глаза – потемневшие и выдававшие мрак, поселившийся в глубине.

— Я не это хотела сказать. Я тоже хочу.

— Хорошо, — Эван почему-то отвёл взгляд.

ГЛАВА 4

За три недели в усадьбе По Эван узнал о Мадлен не так уж много.

Не то чтобы его не интересовало, кто эта девушка и что творится у неё в голове. Он просто необыкновенно отчётливо понимал, что им нет смысла друг к другу привыкать. И в то же время всё равно хотел знать, поэтому задавал всё новые и новые вопросы.

Ему нравилось как бы раздирать собственную рану, расковыривать болячку, которую никто бы уже не смог излечить. Каждый раз напоминать себе о том, кто перед ним – потому что, глядя на задумчивые синие глаза и обнимавший шею белоснежный воротник, слишком легко было об этом забыть. Мадлен напоминала молодую художницу или небогатую поэтессу, на две трети погружённую в себя и в то же время тонко чувствующую всё, что происходит вокруг – но никак не шлюху, которой была. И этот обман выводил Эвана из себя — как не смог бы вывести из себя никто.

Он раз за разом проклинал иронию судьбы, которая привела его к этой девчонке только теперь, когда она уже принадлежала всем. То и дело Эван думал, что если бы прилетел хотя бы годом раньше, быть может, смог бы забрать Мадлен целиком себе, не делил бы ни с кем.

И как только Эван погружался в мечты о том, как встретил бы её несколько лет назад, реальность ошпаривала его потоком ледяной воды: поехала бы Мадлен с ним, если бы они встретились тогда? Или ей нужен был именно князь? Нужно было то, что Эван смог бы дать ей только сейчас?

Чем

дольше Эван думал, тем более его одолевала злость, и он снова задавал какой-то вопрос – совсем не тот, который хотел на самом деле задать.

— В тебя когда-нибудь входили сразу вдвоём?

— Кто-нибудь из них вставлял в тебя кулак?

Эван видел, как надкалывают ледяное спокойствие девушки эти вопросы, но большего — настоящей злости или настоящей боли — добиться от неё не мог.

За три недели он узнал, что Элена любит запах лесных цветов и не любит запах роз.

Что она без ума от тёплого молока с мёдом, которое может потягивать, сидя у себя в комнате у окна до тех пор, пока оно не остынет напрочь.

Что ей нравится, по-настоящему нравится, когда руки Эвана входят в неё и гладят изнутри, причиняя шершавостью пальцев едва заметную боль.

Что она терпеть не может рано вставать и не умеет ездить верхом. Но что она любой науке может научиться быстро и легко.

И что она терпеть не может, когда её бьют – даже очень легко.

Однажды Эван попробовал ударить Элену хлыстом.

Они были в конюшне, и конюха Эван отправил искать новую узду.

Белоснежные обворожительные ягодицы, от которых невозможно было отвести ни руку, ни взгляд, светились перед ним, а Мадлен тяжело дышала, прижатая к стенке стойла щекой. Волосы её, аккуратно уложенные ещё полчаса назад, теперь порядком спутались и среди чёрных прядок виднелись прутики соломы.

Эван провёл по белой, идеально круглой, заднице рукой.

— На тебе когда-нибудь ездили верхом?

— Что?.. – Мадлен слышала вопрос, по-видимому, не лучше, чем сам Эван, когда его произносил. Она попыталась чуточку повернуть голову, чтобы заглянуть любовнику в лицо, но успела сделать лишь частично – и замерла, увидев, как тот отстёгивает от пояса конский хлыстик.

Возбуждение, затопившее тело Элены ещё секунду назад, мгновенно отхлынуло, и место его занял глупый, иррациональный страх. Мадлен спокойно принимала в себя плаги, фаллоимитаторы и другие игрушки, но терпеть не могла, когда её бьют.

«Не надо», — проскользнула мысль, но она лишь зачарованно смотрела, как Эван перехватывает хлыст.

— Я задал вопрос. Тебя когда-нибудь били хлыстом?

— Да, — собственный голос Элены едва слышала за стуком крови в висках.

Эван провёл кончиком хлыста по ложбинке между белых полушарий.

«Уж лучше бы он впихнул его в меня», — пронеслось у Элены в голове.

Какое-то время Эван просто любовался, как вычерчивает розовые линии на белой попе кончик хлыста. Затем другой рукой подхватил Мадлен под живот и попытался приласкать. Тело оказалось настолько напряжено, что о возбуждении и речи быть не могло.

Эван замер, сосредоточенно глядя на белое, как мел, лицо, чуть повёрнутое к нему. Поджал губы, выжидая, скажет Мадлен что-то или нет.

Мысли бешено метались у Элены в голове. Будь это любой другой клиент, она бы молча стерпела и скрылась у себя. Она давно уже поняла, что бесполезно о чём-то просить – и потому прекратить не просила никогда.

Эван стоял у неё за спиной неподвижно, всё ещё выжидая чего-то. На секунду Элена почти что решилась попросить его прекратить – но не успела.