Куртизанка

Ветер Морвейн

Эта ночь была для Элены самой страшной из всех, какие она когда-либо переживала.

Лэрд потащил её в Нижний Истсайд – густонаселённый район, где проживал рабочий класс. Один из трёх районов Манахаты, больше известный жителям остальных количеством найденных там мёртвых тел, чем тем, кто там живёт. В отличие от Лонг Айленда, где выросла Элена и который тоже входил в эту тройку, Истсайд населяли в основном эмигранты из малых, неблагополучных планет – потомки ирландцев, евреев и латиносов, по неведомому капризу природы оказавшихся здесь такими же лишними, какими они были бы на Старой Земле.

Миновав

ряды невысоких домишек, Лэрд затащил девушку в низенькую дверь бара. Чезаре шмыгнул следом за ними и тут же подхватил Элену, в момент одуревшую от запахов табака и дешёвого эля, на руки.

Вместе с Лэрдом они усадили Элену за стол, и, обращаясь уже не к ней, а к Чезаре, Лэрд произнес:

— Я узнаю, не сдаёт ли кто на ночь жильё.

Он удалился, а Элена медленно приходила в себя. Теперь она смогла разглядеть освещённый газовыми фонарями узкий подвал, вдоль стен которого выстроились ряды зеркал, на которых неведомый художник-любитель изобразил сцены из крестьянской жизни, по которой, видимо, тосковал. На одном из них, среди пшеничных снопов и залитых солнечным светом полей, раскинулась ярмарка, и сельские жители продавали лошадей. На другом начиналась свадьба.

С гвоздей, вбитых в стены, тут и там свисали связки разноцветного перца и сушёного чеснока, добавлявших ещё одну густую ноту в местный аромат.

За длинными столами, покрытыми разноцветными клеёнками, каких здесь было большинство, сидело множество людей, говоривших, кажется, разом на пяти языках. Тяжёлые облака синего дыма висели в воздухе, отделяя этих хохочущих бородатых мужчин в котелках от Элены и Чезаре, который по-прежнему поддерживал свою госпожу под плечо.

Наконец, Лэрд снова опустился за стол, отгородив Элену от зала широкой спиной.

— Комнат нет, — вполне ожидаемо сказал он. – Ничего, тебя здесь никто не найдёт. Слушай… Мне надо вернуться на борт…

Элена кивнула, понимая, что выбора у неё нет.

— Я зайду за тобой утром и подготовлю всё.

Элена кивнула ещё раз.

Так она и просидела до утра, не решившись заказать даже бокал вина, чтобы не привлекать к себе внимания. Она уже едва могла держать глаза открытыми, когда за окнами забрезжил рассвет. А когда первые лучи упали на столик перед ней, дверь открылась, и в проёме появился Лэрд.

— Всё готово, — сказал он, — идём.

И уже окончательно перестав понимать, куда двигается и зачем, Элена поднялась и пошла за ним.

ГЛАВА 20

Первым, что бросилось Элене в глаза на борту «Орба» – многоместного краулера, везущего сотни колонистов в зону двадцати новых миров, были просторные палубы и комфортабельные дортуары.

В общей части корабля располагались библиотека, комната для собраний, где по воскресеньям должен был читать проповеди пастырь церкви Ветров — одной из новых и весьма популярных конфессий, зародившейся после гибели Земли. По средам здесь читали доклады учёные, оказавшиеся на борту, а все остальные дни играл оркестр. И если присутствие на борту ученых и проповедника Элена могла понять, то как сюда попал оркестр — она не знала.

Хотя корабль должен был находиться в пути не больше полугода, на борт погрузили продовольствие, которого должно было хватить до двух

лет. Четверо врачей организовали диспансер, который одновременно оказался единственным местом, где можно было достать алкоголь – выпивка на борту была строго запрещена, медики же наряду с другими медикаментами провезли на борт пять галлонов виски, которые, согласно смете, предназначались для использования в медицинских целях.

Самые респектабельные из пассажиров располагались в проветриваемых каютах на несколько коек. Второй класс размещался в дортуарах по 10-20 человек, где, впрочем, было довольно уютно и светло. Остальные же спали вповалку в общих помещениях между палубами или на самих палубах.

Женщин на борту почти не было, и в тех немногих, кто отправились всё же осваивать дальние миры, Элена легко узнала своих коллег – из кают, располагавшихся скопом на отдельной палубе, они почти не выходили, появляясь в общих залах корабля разве что на обед. Большинство из них сопровождали сурового вида то ли покровители, то ли мужья, которые волком смотрели на любого, кто пытался с их подопечными заговорить.

Впрочем, Элена их беспокойства ни капли не разделяла – она довольно давно уже заметила, что с тех пор, как перед немногими выжившими встала проблема населения неосвоенных пустых миров, большинство мужчин утратило к женщинам интерес. Женщина означала семью и детей, а иметь такую радость далеко не каждый из них хотел.

Сама она поначалу надеялась, что сможет общения с местной публикой избежать. Однако её надежды разбились о скалы реальности в первый же день – когда Лэрд сообщил ей, что теперь Элена — стюардесса, и снабдил коротким платьицем из полиэстера, от которого у Элены чесалось всё тело. Таким узким, что в нём Элене решительно нечем было дышать.

В тот же вечер Элена узнала, что такое космическая болезнь. В космосе она была не в первый раз, но до сих пор ничего подобного ей не довелось испытать.

Ещё через пару дней она оценила заодно и весь ассортимент продуктов, запасённый для колонистов на два года – по большей части он состоял из спагетти и крахмалистых пудингов безо всего. К тому же, хотя еды было запасено довольно много, уже к концу первой недели колонисты ощутили недостаток воды, которую предполагалось добрать на первой же пересадочной станции – однако что-то пошло не по плану, и этого так и не произошло.

Элена видела, что многими из путешественников, которых она видела теперь на палубах изо дня в день, владели тоска и страх. Как и она сама, добрая половина людей здесь улетала, потому что не имела ничего. Бежала из ниоткуда в никуда. И хотя ещё несколько дней назад сама она была полностью уверена в своей дальнейшей судьбе, теперь эта тревога охватила и её.

В те дни, когда Элена обслуживала гостей в столовых для богачей, всё было относительно ничего. На неё, как и в Манахате, обращали внимание представительные мужчины и просто молодые бездельники. Однако к подобным вещам Элена давно привыкла и без особых проблем давала слишком упорным отпор.

Хуже было в те дни, когда она оставалась в каюте Лэрда одна. Мысли так и одолевали её. Она невольно вспоминала об отце, которого корсам найти было бы слишком легко, о братьях и о сестре, которых она бы уже точно никогда встретить не смогла.