Кузнецов. Опальный адмирал

Золототрубов Александр Михайлович

— Корабли флотилии заняли Тулчу! — спустя несколько дней после начала наступления доложил Кузнецов Верховному. — А отряд бронекатеров и батальон морской пехоты захватили порт Сулину. Румынская речная флотилия капитулировала.

— Это совсем не плохо, — одобрил Верховный действия военных моряков. — В результате мощных ударов двух фронтов путь на Балканы открыт, и флоту никак нельзя отставать, надо обезопасить от врага весь Дунай…

Прошло несколько дней, и после выхода войск Третьего Украинского фронта на румыно-болгарскую границу стал реальным захват Констанцы. Войскам осталось лишь форсировать

Дунай на участке Галац — Измаил.

— А нам с вами, Владимир Антонович, надо подумать, какие задачи теперь возложить на Черноморский флот. Главная из них — захват и освоение военно-морской базы Констанца. Не зря ведь о ней говорил Верховный.

— Я уже подготовил шифровку адмиралу Октябрьскому. — Алафузов положил листок наркому на стол. — На Дунайскую военную флотилию возлагается создание пунктов военно-морских комендатур, строительство и ремонт причалов, траление фарватеров.

Кузнецов все прочел и одобрил, обратив внимание начальника Главморштаба на организацию траления и судоходства в нижнем течении Дуная, где особенно много мин, в том числе и магнитно-акустических.

— Подключите к этому делу офицеров минно-торпедного управления, командируйте на Дунай двоих-троих… Да, инициативы больше немцам не взять. Красная Армия один за другим наносит мощные удары по гитлеровским войскам. Знаешь, что я вспомнил, Владимир Антонович? Рассказ пленного немца Вилли Буна из 3-й десантной флотилии, которая располагалась в Крыму. Его спросили, кто самый богатый помещик в Германии? Он ответил — Гитлер! Почему? Потому что он, Гитлер, имеет восемьдесят пять миллионов баранов, то есть немцев, одну жирную свинью — Геринга и хорошую борзую собаку — Геббельса.

Алафузов засмеялся:

— Остроумно!..

В тревожных заботах прошла очередная ночь, и хотя Кузнецов почти не спал, чувствовал он себя бодро. Утром, едва прибыл на службу, его вызвал Верховный. Приехал в Кремль нарком через полчаса. Он не знал, зачем его вызвали в Ставку, и, чтобы хоть как-то скрасить неловкость, доложил Сталину, что вчера, 28 августа, командующий румынским флотом капитулировал. В связи с этим комфлоту Октябрьскому дано указание направить самолетом оперативную группу штаба ВВС Черноморского флота. Кроме того, из Сулины туда ушел отряд сторожевых и торпедных катеров с морской пехотой на борту. А в город вошли танки частей Третьего Украинского фронта.

— Кто старший в оперативной группе? — спросил Верховный.

— Член Военного совета флота контр-адмирал Азаров, — ответил Николай Герасимович. — Ему и поручено принять капитуляцию румынского флота. Сейчас мы начали перебрасывать самолеты ВВС Черноморского флота на аэродромы Румынии, в частности, в их главную военно-морскую базу Констанцу.

Сталин стоял у окна и попыхивал трубкой. Он обернулся.

— Сейчас Третий Украинский фронт готовится освобождать Болгарию. Что в этой операции будет делать Черноморский флот?

— Блокировать корабли противника в Варне и Бургасе, — пояснил нарком. — С этой целью в эти порты будут высажены десанты, чтобы овладеть ими. Ну а пока надводные корабли своим артогнем будут поддерживать приморский фланг войск. — Высказав все это, Николай Герасимович почувствовал, что ему стало легче.

Сталин, ссутулившись, молчал, видно было

по его напряженному лицу, что он о чем-то размышлял.

— В штаб фронта к Толбухину вылетает маршал Жуков, — наконец заговорил он. — Вы, товарищ Кузнецов, тоже полетите с ним и на месте будете руководить моряками. Так будет лучше и Толбухину и Жукову.

Кузнецов закусил губу.

— Тогда я бегу на аэродром!..

И все же Николай Герасимович опоздал: Жуков уже сидел в самолете и ждал его.

— Извините, Георгий Константинович, меня задержал Верховный.

— Ладно, моряк, садись. — Жуков поздоровался. — Пока будем лететь на место, подумай, как нам с ходу захватить порты Болгарии. Перед вылетом я беседовал с Георгием Димитровым{Димитров Георгий Михайлович (1882–1949) — деятель болгарского и международного рабочего движения; в 1923 г. один из руководителей восстания в Болгарии, был в эмиграции, жил в СССР, в 1935–1943 гг. генеральный секретарь Исполкома Коминтерна, в 1942–1944 г. один из организаторов антифашистского движения в Болгарии, с 1946 г. председатель Совета Министров НРБ.}. Он заверил меня, что болгары, или, как он сказал, братушки, встретят Красную Армию и флот не огнем артиллерии и пулеметов, а хлебом и солью. Я верю Димитрову. Он большой политик, прекрасно знает настроение своего народа, партизан. И все же надо держать палец на курке — мало ли что может случиться?!

В небольшой городок Фетешти прилетели под вечер.

— Тут и находится комфронта Толбухин и его штаб, — заметил Жуков. — А вот к нам идет Семен Тимошенко. — Жуков снял фуражку, вытер платком вспотевший лоб. — Жарковато… Ну, как вы тут, Семен Константинович? — Жуков протянул руку. — Ты же координируешь действия сразу двух фронтов и, должно быть, располагаешь подробной информацией?

— Поедемте в штаб фронта — нас ждет Толбухин, там все и обсудим, — улыбнулся Тимошенко.

Находившийся при штабе фронта контр-адмирал Белоусов сообщил наркому ВМФ о боевых действиях кораблей и авиации Черноморского флота и Дунайской флотилии, подчеркнув, что военные моряки сражаются напористо и решительно. Неподалеку по Черноводскому мосту, где еще недавно находились немцы, шли наши войска.

— Николай Герасимович, — окликнул Кузнецова маршал Жуков, — ты пока потолкуй с Толбухиным насчет взаимодействия с военными моряками, а я с маршалом Тимошенко решу свои дела.

Адмирала флота Кузнецова и контр-адмирала Белоусова пригласил к себе в штаб Толбухин. Внешне он был спокоен, но в его крепко сложенной фигуре чувствовался человек сильной воли. Он жадно курил одну папиросу за другой, но едва к нему в комнату вошли адмиралы, загасил папиросу и пригласил их сесть поближе к карте.

— Коротко о том, чем занимаются сейчас войска моего фронта, — начал Толбухин. — Сейчас мы наращиваем свои силы, хотя с часу на час ждем приказа Ставки о наступлении… Если говорить о моряках, то они молодцы. Никогда не думал, что за три-четыре дня корабли флотилии переправят на другой берег Дуная почти двести тысяч бойцов с боевой техникой и оружием! Итак, куда прежде всего нацелены мои войска?..

Того, о чем рассказал Толбухин, было вполне достаточно, чтобы представить масштабы действий войск фронта. После обеда в штаб прибыл маршал Жуков.