Кузнецов. Опальный адмирал
Шрифт:
В Москву нарком вернулся под вечер. Поскребышев сообщил ему, что Сталин подписал постановление ГКО об изменении состава Ставки Верховного главнокомандования, куда теперь вошел и он, главком ВМФ.
— Приятная новость, — улыбнулся Кузнецов.
В Генштабе он встретился с маршалом Василевским. Александр Михайлович спросил, как прошла конференция, доволен ли Николай Герасимович проделанной работой.
— Страсти со стороны союзников были, особенно этим отличился наш давний «друг» Черчилль, но все прошло как надо, — весело ответил Кузнецов. — Кажется, я больше всех рад: Сталину удалось убедить Рузвельта срочно выделить корабли и суда для Советского Союза. Америка дает нам
— А я ушел с поста начальника Генштаба, — вдруг сказал Василевский. — Ставка назначила меня командующим Третьим Белорусским фронтом. Радоваться бы, но мы потеряли генерала армии Черняховского. Он погиб на боевом посту… — Александр Михайлович помолчал. — Вот только сейчас сдал дела генералу армии Антонову. Рано утром вылетаю в Восточную Пруссию в штаб фронта. Вам желаю всяческих успехов!
Кузнецов у двери своего кабинета разговаривал с адмиралом Галлером, когда зазвонил аппарат ВЧ. Он поспешил к столу и снял трубку. Голос у адмирала Трибуца был громкий и веселый:
— У моих подводников богатый «улов», товарищ нарком…
— Я слушаю, говори подробно, кто и где отличился!..
«Улов» и вправду оказался богатым. Командир подводной лодки «С-13» капитан 3-го ранга Маринеско потопил фашистский лайнер «Вильгельм Густлов». Как потом выяснилось, на этом судне погибло около шести тысяч гитлеровцев, половина из них — подводники. На лайнере из Данцига в Киль эвакуировался учебный отряд подводного плавания. Отличился тот самый Маринеско, которого Николай Герасимович в сороковом году наградил именными золотыми часами за отличные успехи в боевой подготовке. Маринеско, получая тогда награду из рук наркома, пошутил: «Теперь по наркомовским часам я буду выходить в атаку на противника!»
— Погоди, Владимир Филиппович, — произнес в трубку нарком. — Ты недавно докладывал мне, что хочешь отдать Маринеско под трибунал за пьянку на лодке и грубые нарушения. Я еще советовал тебе взвесить степень вины командира лодки. Или я что-то напутал?
— Истинно, Николай Герасимович, — слышался в трубке бас Трибуца. — Разобрался и… под трибунал не отдал. И не каюсь. Я разрешил Маринеско выйти на боевое задание, чтобы искупить свою вину. И он ее искупил. Кроме «Вильгельма Густлова» торпедировал транспорт «Генерал Штойбен».
— Лодка вернулась? — спросил Кузнецов.
— Нет. У Маринеско есть еще торпеды, и ему разрешено продолжать поиск. Дней через пять лодка вернется в базу, уточню детали атак и доложу вам…
(После войны служба у Маринеско не пошла. Он стал пить чаще. «Какой пример он подает своим подчиненным? — возмущался адмирал Трибуц. — Грубый нарушитель воинской дисциплины, а мы возимся с ним, как с молодым офицером. Нет, такие горе-командиры мне на флоте не нужны!..» Трибуц настоял, чтобы главком ВМФ уволил Маринеско в запас. Николай Герасимович сделал это, что было его ошибкой, которую он признал после смерти героя-подводника. В журнале «Нева» Кузнецов писал: «Изумительный подвиг А. Маринеско в то время не был оценен по заслугам… Мы должны, пусть с опозданием, прямо заявить, что в борьбе за Родину он проявил себя настоящим героем». Но призыв Николая Герасимовича тогда не был услышан, и лишь в канун 45-й годовщины Победы капитану 3-го ранга Маринеско присвоили (посмертно) звание Героя Советского Союза, — А.З.)
— Что у вас, Степан Григорьевич? — спросил Кузнецов начальника Главморштаба адмирала Кучерова, когда вернулся из Генштаба.
— Звонил адмирал Головко. На флоте едва не погиб эсминец
— Этого еще не хватало! Что, субмарина?
— Да. Конвой вышел из Кольского залива в Линахамари. Эсминцы «Разумный» и «Разъяренный» шли в охране. В районе Вайтолахти была обнаружена подводная лодка. Командир «Разъяренного» капитан 3-го ранга Васильев хотел атаковать ее, но пока маневрировал, сам подвергся атаке. Взрывом торпеды эсминцу оторвало корму, на нем вспыхнул пожар.
— Короче, — прервал нарком Кучерова, — эсминец взяли на буксир?
— Он уже находится в порту Линахамари, а привел его туда на буксире тральщик.
— Дайте шифровку Головко, чтобы усилил охрану конвоев, — приказал нарком. — А вас прошу сосредоточить свое внимание на подводных лодках. И на Балтике, и на Северном флоте немцы укрепили свои подводные силы, и с этим надо считаться. Поговорите по этому вопросу и с адмиралом Виноградовым.
Кучеров встретил адмирала в коридоре наркомата. — Вы куда, Николай Игнатьевич? — спросил начальник Главморштаба. — Вы мне нужны.
— К наркому спешил, — смутился Виноградов. — Хочу подписать командировку.
— Час тому назад мне звонил Трибуц. Вы, помню, хвалили командира 307-й «щуки» капитан-лейтенанта Коваленко.
— Что-нибудь с его лодкой? — насторожился начальник подводного плавания ВМФ. Будучи в Ленинграде, он выходил в море на этой лодке.
Кучеров усмехнулся:
— С лодкой все в порядке. Коваленко, ваш подопечный, молодчина! За двадцать шесть дней похода он четырежды выходил в атаку. На его счету — танкер и три крупных транспорта… Что беспокоит Трибуца? По-прежнему поток немецких судов идет в Либаву и Виндаву. Вы едете туда, так что подумайте, как этот поток прервать. Потом зайдите ко мне, есть к вам вопросы по Северному флоту…
— Понял, Степан Григорьевич.
У наркома находились его заместители адмиралы Исаков и Галлер. Они о чем-то оживленно беседовали. Когда Виноградов вошел, Кузнецов оторвался от папки с бумагами и спросил:
— Что у вас, Николай Игнатьевич?
— Подписать командировку. По вашему указанию я еду на Балтийский флот к Трибуцу.
— Подождите минуту…
Виноградов сел, а нарком взглянул на Исакова.
— Иван Степанович, жду от вас докладную записку о необходимости издания книг «Классификация кораблей ВМФ СССР» и «Оперативно-тактическая терминология ВМФ». Откладывать это дело никак нельзя! Вы же сами говорили, что степень научности всякой дисциплины определяется глубиной и ясностью ее основной классификации и терминологии. В этом отношении наши стратегия и оперативное искусство отстают от многих технических и гуманитарных наук.
— Факт бесспорный, — согласился Исаков. — Что касается докладной записки, то завтра положу ее вам на стол.
— Кто будет редактором этих трудов? — спросил Кузнецов.
— Могу взять на себя окончательное редактирование, — сказал Исаков. — Полагал бы издать эти труды под эгидой Главморштаба с вашим, Николай Герасимович, утверждением.
— Обязательно с моим? — уточнил Кузнецов.
— Разумеется, — подтвердил Исаков. — Надо сделать эти издания обязательными для всех штабов, военно-морских учебных заведений, академий. Ведь что у нас получается? — горячо продолжал адмирал. — На флотах по-разному понимают и употребляют термины и классификационные определения. Во время войны некоторые старые термины приобрели новое содержание или устарели, что еще больше усложнило единство понимания морского научного языка. Появились новые понятия — МОР, радар и так далее. Кому, как не нам, наводить в этом деле порядок?! Этим мы поднимем на более высокий уровень теорию военно-морской науки.