Кузница Тьмы

Эриксон Стивен

– Размышления солдата, Фарор Хенд?

– Мои отец и мать вели жизнь ученых. Редкое отклонение среди Дюравов. Их убила разбойничья партия Джелеков, убила в доме, который затем подожгла. Боюсь, судьба младших сестер была еще горше.

– И, чтобы ответить на такую жестокость, ты взялась за меч.

– Честно сказать, я сбежала. К чему ученость, когда варварство скалит зубы? Итак, я решила защищать цивилизацию, но отлично знаю эфемерность того, что защищаю. Против невежества нет единого фронта. Против порока не

защитит никакая граница. Они легко расцветают за нашими спинами.

– Как насчет удовольствий жизни? Радостей, чудес?

Фарор Хенд пожала плечами: - Равно эфемерны. Но пока длится миг, пей глубоко. Ах, чай готов.

Двуручная секира упала наземь, через миг ведун Реш присоединился к ней, кряхтя и обеими руками почесывая шею.
– Убийство вызывает у меня головную боль, - прогудел он тихо.

– Убитым пришлось хуже, - отозвался Кепло. Извернулся на стуле, чтобы поглядеть на далекий костер и двух женщин.
– Я же склонен к низости.

– Настоящий политик.

Кепло поглядел на Реша.
– Как я и сказал.

– Калат Хастейн требует их немедленного возвращения? Полная чепуха.

– Не совсем. Я уверен, он настроен твердо. К тому же вижу некую пользу в том, что именно мы доставим Азатенаю в Харкенас. Да и мать Шекканто ощутила ее прибытие.

– То есть ощутила скачок колдовских сил. Как и я. Под ней содрогается почва. Доставим ее - и заслужим порицание.

– Но это может принести и пользу.

– Вот талант твоего ума, Кепло: осаждать со всех сторон.

– Я принимаю возможность, дорогой мой ведун, что мы призываем гадюку в гнездо. Но ведь мы вряд ли похожи на неоперившихся птенцов.

– Говори за себя. Я до сих пор проверяю, не сижу ли в собственном дерьме.

– Ты таков долгие годы, Реш. Эта Азатеная - Т'рисс - заявляет, будто рождена из пены Витра. На редкость неприятные роды для такой красавицы. Какую угрозу она несет? Есть ли смысл объявлять об угрозе? С какой тайной целью она пожелала ехать в Харкенас?

– На этих трех ногах ты запнешься, Кепло Дрим.

– Все мы ходим на трех ногах.

– Шекканто вывозит тебя в жире и бросит в Цитадель, чтобы посмотреть, в какую щелку ты выскользнешь. Это ли цель твоей жизни?

– Трясы служат Куральд Галайну. Видел, как Хунн Раал прячется от наших взоров? Он желает перетянуть Калата Хастейна на свою сторону, не нашу. Но когда знатный муж совершал визит - формальный или неформальный - к нашим Матери и Отцу?

– Все ожидают от нас нейтралитета. Почему их ожидания тебя обижают, Кепло, если они, скорее всего, окажутся верными?

– Обида в предубеждении. Гнездо надежно, но прочен ли сук под ним? Крепки ли корни дерева?

– Мой ум раздваивается, - вздохнул Реш, откидывая голову на руки.
– Жажду сорвать неведомый плод. Боюсь ощутить неприятный вкус. Не в этом ли суть искушения?

–

Никакой ответ не искусил мой язык. Увы, придется тебе остаться неудовлетворенным.

– Магия просыпается. Чувствую ее жар. Трепещу в такт с биением ее сердца. Замолкаю как мертвый, слыша шелест змей. Сучки на земле - плохая преграда. Наши высоты не сулят защиты. Кто-то истекает кровью. Где-то.

– Мать Тьма?

Реш фыркнул.
– Ее сила слишком холодна для огня, слишком черна для тепла. Ее сердцу еще предстоит пробудиться. В ее близости даже змеи слепы.

– Так ослепит ли она гостью, или гостья принесет пламя и конфликт?

– Честно?

– Честно.

– Полагаю, они мало что способны сказать друг дружке.

Над головами кружились звезды, скромные в яростном свете, ибо куда смелее были неосвещенные пространства. Кепло глядел на них некоторое время, пока брат укладывался спать.
– Так крепче перехватим оружие и дерзко устремимся в атаку на новые вершины, пускай они щетинятся пиками. Ты заметил интригу вокруг хранительницы?

Реш зевнул.
– Ее кузен известен всем, хотя, на мой вкус, слишком легко побеждает.

– Не готов сдаться твоему напору, да? Я уверен: Спиннок Дюрав быстро забыл бы о потере.

– А ее нареченный вырвет леса черной травы, ища любимую.

– Сразит мириад волков и еще менее приятных обитателей.

– Найдет подходящую дыру, чтобы вычерпать Витр.

Кепло зевнул.
– И осадит ее, встречая вялое равнодушие.

– Ради ничего. Но, может быть, хитрая птичка уже видит каменный свод и читает неведомые слова.

– Слова еще не написаны.

– Иным не нужны ни резец, ни рука резчика.

– Весьма верно, о ведун. Но, думаю, у нашей Азатенаи иная цель, не связанная с Фарор Хенд. К тому же у милой Т'рисс нет ни таланта каменщика, ни присущей им комплекции.

Реш поднял голову, пошевелил тяжелыми бровями: - Думаешь? Обдумай лучше вон ту стреноженную лошадь. Только не напрягайся, чтобы не стать еще бледнее. Если это возможно.

– Никогда не слушал твою болтовню, Реш, но эти слова буду обдумывать. Только не сейчас. Убийства меня вогнали в сон.

– Ба, а в моей больной голове звенят копья, как будто целая равнина ими поросла.

Кони опустили головы. Пот спекся в корку на удилах, прочертил полосы на гладких шеях. Они миновали высокие как лес травы, выйдя на бесплодную границу, где виднелись лишь кривые бугры и похожие на язвы овраги. Шаренас Анкаду не верила, что такая скачка возможна; да, этим лошадям пришел конец. Мысль ее рассердила. Кагемендра Тулас в своей безумной охоте за нареченной сдался унылому равнодушию. Она оглянулась на остальных из отряда: осунувшиеся лица, стеклянные глаза. Они выехали на поиски одного из своих, но ничья жизнь не стоит жизни таких коней.