Квадробер в законе
Шрифт:
Кого я обманываю. В этом городе даже у стен есть глаза и уши, а у Кота информаторов больше, чем блох у бездомного кота.
Кабинет босса встретил меня как всегда – аурой власти и страха, приправленной легким ароматом дорогого табака и едва уловимым запахом крови. Антиквариат здесь был пропущен через такой мощный фильтр мафиозной эстетики, что даже безобидная ваза династии Мин на подоконнике выглядела как потенциальное орудие убийства.
Тяжелые бордовые шторы на высоких окнах душили последние лучи заходящего солнца. Из полумрака проступали картины в золоченых рамах – исключительно морские пейзажи и хмурые
Сам Кот восседал в своем любимом кресле, похожий на сытого тигра после особенно удачной охоты. Его массивная фигура, облаченная в костюм-тройку стоимостью как подержанный «Мерседес», излучала спокойную силу. Начищенная до блеска лысина отражала свет старинной люстры, а пальцы, унизанные перстнями, постукивали по столешнице в каком-то гипнотическом ритме. Интересно, это нервный тик или репетиция похоронного марша для очередного неудачника?
Я почувствовал, как шерсть на загривке встает дыбом, хотя находился в человеческой форме. Звериное чутье вопило об опасности, а инстинкт самосохранения настойчиво предлагал сделать вид, что я просто заблудился по пути в туалет.
— А, явился, — протянул Кот, выпуская кольцо сигарного дыма. В его голосе слышались урчащие нотки, как у кота, играющего с полупридушенной мышью. — Как погулял, котик? Говорят, ты устроил небольшой переполох в особняке нашего... бывшего коллеги?
Сердце ухнуло в желудок. Вот оно. Знает. Конечно же, он все знает. Наверняка уже и место для моего черепа присмотрел – вон там, между пепельницей и подставкой для ручек.
Я плюхнулся в кресло напротив, стараясь выглядеть увереннее, чем себя чувствовал. Кожаная обивка тихонько скрипнула, словно намекая на мою грядущую судьбу. Интересно, это то самое кресло, в котором сидели предыдущие «самостоятельные инициаторы», или для них был специальный электрический вариант?
— Знаете, босс, я просто решил сходить на экскурсию, — я изобразил самую невинную из своих улыбок, ту самую, что обычно использую, когда Алина спрашивает, куда делась последняя бутылка вина. — Говорят, у Феликса отличная коллекция искусства. Правда, экскурсовод попался нервный – все норовил огненными шарами кидаться.
В глазах Кота мелькнуло что-то среднее между раздражением и весельем. Так смотрит опытный учитель на особо творческого двоечника – вроде и придушить хочется, но жалко, забавный слишком.
— И это никак не связано с Лунным Когтем? — он выгнул бровь, и температура в комнате словно упала на пару градусов. Даже пламя свечей в старинном канделябре дрогнуло, будто испугавшись.
По спине пробежал холодок. Я почувствовал, как мои внутренности пытаются занять стратегически более выгодную позицию где-нибудь в районе пяток.
— Ну, раз уж зашла речь... — я почесал затылок, лихорадочно подбирая слова. Врать бесполезно, это я уже понял. Значит, остается только... — Я подумал, что будет обидно, если такая полезная вещица достанется нашему пламенному другу.
Кот молча смотрел на меня несколько долгих секунд. Его взгляд был тяжелым, как надгробная плита, и таким же обещающим. Я уже начал прикидывать, какой из черепов на его столе выглядит наиболее гостеприимно. Вон тот, с кривоватой челюстью, вроде бы даже улыбается. Радуется будущему соседу?
— Знаешь, что я делаю с теми, кто действует без моего приказа? — спросил он наконец. В его голосе звучала та особая интонация, с которой обычно интересуются у покойника, не дует ли ему в гробу.
— Даете им медаль «За инициативу»? — предположил я с надеждой, чувствуя, как галстук становится все теснее. Может, это не галстук душит, а уже петля примеряется?
Кот усмехнулся, обнажив неожиданно острые зубы. В этот момент он действительно был похож на огромного хищника, играющего с добычей перед финальным ударом.
— Обычно их останки используются для декора, — он лениво постучал пальцем по ближайшему черепу. — Но... — он сделал паузу, и я почувствовал, как время растягивается, словно ириска на солнце, — в этот раз все сложилось удачно. Феликс облажался, Синдикат его списал, и он трусливо сбежал из города. Даже дочь бросил, представляешь?
— Не самый образцовый отец года, — пробормотал я, чувствуя, как узел напряжения в животе начинает медленно ослабевать. Кажется, гроза проходит стороной. Хотя молнии все еще сверкают подозрительно близко.
— Именно, — Кот взял со стола сигару размером с небольшую торпеду и принялся раскуривать. Огонек зажигалки на мгновение осветил его лицо, придав ему демонический вид. — А теперь слушай внимательно, котик, — он подался вперед, и кресло под ним угрожающе скрипнуло. — Это первый и последний раз, когда я закрываю глаза на твою самодеятельность. В следующий раз... — он постучал перстнем по черепу-пресс-папье, и звук получился таким гулким, словно в пустой голове еще гуляло эхо последних мыслей бывшего владельца, — у меня появится новый предмет интерьера. Понял?
От его тона у меня шерсть встала дыбом. Опять же, метафорически – в человеческом облике это смотрелось бы странно. Хотя некоторые части тела все-таки попытались трансформироваться и спрятаться поглубже.
— Кристально чисто, босс, — я кивнул с самым серьезным видом. — Никакой художественной самодеятельности без вашего благословения. Честное кошачье.
— Отлично, — Кот откинулся в кресле, окутавшись сизым облаком дорогого табака. В полумраке кабинета он стал похож на древнее божество, принимающее подношения от верных последователей. Желательно, кровавые. — А теперь о приятном. Я давно наблюдаю за тобой. Дерзкий, хитрый, не боишься рисковать. Может, пора дать тебе что-то посерьезнее?
Я навострил уши. В переносном смысле, конечно, хотя от такого тона у любого оборотня начался бы непроизвольный процесс трансформации.
— Например? — спросил я, стараясь не выказывать слишком явного интереса. Хотя, судя по понимающей ухмылке босса, получалось не очень.
— Как насчет собственного района? Петроградская сторона требует... твердой руки.
В голове тут же начали крутиться цифры потенциальной прибыли, списки возможных союзников и врагов, планы по захвату территории... но где-то на периферии сознания противно звякнул тревожный звоночек.