Квест
Шрифт:
– А если бандиты увидят? – спросил Андрей.
– Пусть, – пожал плечами сталкер. – Зато все следы уничтожены, и им придется валандаться или идти в обход. Андрей, теперь ты идешь за Ежиком.
Отвернувшись, Андрей опять уткнулся взглядом в знакомую мальчишескую ухмылку, мол, мужик, ты же в курсе. Андрей скрипнул зубами, но снова сдержался. Не место для разборок.
Ольга заметила состояние Андрея, поэтому, когда они начали движение, быстро его нагнала и тихонько спросила:
– Что происходит?
– Этот пацан начинает меня доставать, – так же тихо ответил Андрей, глядя в спину проводнику. – Хочется перегнуть его через колено и ремнем вправить мозги на место.
– А
– Напоминает, напоминает. Сашка мой такой же.
– И?
– Ты хочешь сказать, что мы здесь для, так сказать, работы над ошибками в полевых условиях?
– Скорее всего. Я ведь с Маришкой тоже вела себя не лучшим образом. Опекала ее всячески, оберегала. Видно, пришла пора учиться жить по-новому с детьми. Так что давай, включай отца и ищи подход к ребенку.
– Но ведь Ежик – не Сашка.
– Тем более.
Ольга приотстала, а Андрей подумал, что она права, как всегда. Пришла мысль, что, как только они найдут общий язык с детьми, Лабиринт отпустит их. Хоть это будет нелегко.
Глава 21
Из села уходили, когда стемнело. Уходили очень осторожно, понимая, что теперь немцы насторожены и будут палить при малейшем шорохе. В небе иногда из-за туч появлялась луна, освещая все вокруг. Бос, как всегда, шел во главе, Саша замыкал. Он отдал ПНВ Марине, справедливо рассудив, что девочке прибор нужнее. Им удалось выйти из села без приключений, обойдя стороной все патрули, которых стало заметно больше. Саша еще днем успел изучить карту, украденную у немецкого офицера. Карта была подробной, и охватывала Винницкую и Житомирскую области. На первое время сойдет, а потом придется добывать еще одну, уже с Киевом. На карте, помимо населенных пунктов, рукой были нанесены какие-то значки и стрелки. Саша не особо разбирался в премудростях военной науки, но догадался, что так была обозначена дислокация немецких частей. Это было кстати. Имея такие данные, дети могли обходить опасные населенные пункты стороной.
Выйдя за село, подростки решили идти параллельно дороге, по которой время от времени проезжали машины, танки и другая техника. Боевого охранения по обочинам не было. Сразу видно, что немцы еще не пуганы партизанами. Часто из проезжавших машин доносилось пьяное пение или ржание солдатни. Ничего, думал Саша. Скоро будет Москва, потом Сталинград, Курская дуга, а там и до Берлина недалеко. Ненависть его не утихла, но стала какой-то иной. Саше почему-то пришла в голову аналогия с Зоной. Сначала рождается аномалия, а потом на ее месте возникает артефакт, который по своим свойствам может даже спасти жизнь человеку, а не отобрать ее, как это делает его «родительница». Саша даже удивился таким мыслям, и даже – чего греха таить – испугался. Неужели он сможет простить немцам содеянное зло? Паренек даже помотал головой, прогоняя такую мысль. Но она не уходила, требовала внимания к себе. Чтобы отвязаться от нахалки, Саша сосредоточился на дороге. Он шел так, чтобы видеть идущую впереди Марину и не терять ее из вида. Так они прошли до развилки, где Марина вдруг замерла. Слева была какая-то лесопосадка, справа – поле. Саша приблизился к подруге, тихо спросил:
– Что случилось?
Бос сидел у ног девочки и тоже ничего не понимал. Марина сняла прибор, посмотрела на Сашу, указала в сторону рукой, тихо сказала:
– Там лежит мой папа.
Саша растерянно посмотрел, куда указывала девочка, а потом догадался:
– Там… кладбище?
Марина кивнула.
– Но его еще может не быть.
– Знаю, но все равно хочу пойти. Не знаю, почему. Что-то тянет туда.
– Ты найдешь могилу?
Марина кивнула. Хоть она и была здесь всего один раз, но, казалось, дорогу запомнила на всю жизнь.
– Идем, – не стал спорить Саша, и первый свернул в сторону деревьев.
Марина быстро поравнялась с ним, взяла за руку, словно ища поддержку. Паренек слегка сжал прохладную доверчивую ладошку. Бос теперь бежал сзади, прикрывая детей.
Саша оказался прав. Пройдя метров сто пятьдесят, Марина остановилась. Деревья закончились, открылся пустырь, по которому клочьями полз туман. Когда луна выглядывала из-за туч, он начинал светиться серебром.
– Здесь когда-то будет кладбище, – тихо прошептала девочка.
Саша хотел что-то сказать, но Марина уже шагнула вперед. Девочка шла очень осторожно, словно по минному полю. Саша тут же догнал ее и понял, что ему тоже тяжело продвигаться вперед. Какая-то невидимая сила, словно силовое поле, препятствовала движению.
Марина упрямо двигалась вперед сквозь сгустившийся воздух. Каждый шаг давался с трудом, а на том месте, где должно будет начинаться кладбище, движение и вовсе прекратилось.
– Ничего не понимаю, – прошептал Саша. – Почему нас не пускают дальше?
Туман подполз к неподвижным детям, начал концентрироваться перед ними, пока не превратился в столб, а потом этот столб постепенно трансформировался в распятие. Дети, как заворошенные, смотрели на метаморфозы природы, не смея даже дышать. Выглянула луна, распятие стало серебристым. Крест обрел объем, словно материализовались из небытия. От луны тонким лучом к кресту протянулась дорожка, по которой спускалась фигура человека, одетого в ослепительно белые одежды.
Это был Христос. Он в белом облачении приблизился к детям, посмотрел на них своими умными, понимающими, печальными и добрыми глазами. Послышался тихий голос. Казалось, Иисус начал разговаривать с детьми, но они никак не могли разобрать Его слова. Казалось, слова обращались не к слуху, а к сердцу. Сначала мешал шум проезжавшей по дороге техники, а потом дети поняли, что шум здесь ни при чем. Просто иногда нужно уметь слушать тишину даже в реве ветра. Дети, не сговариваясь, закрыли глаза, прислушались, как бьется сердце, как ветер шелестит травой и листвой, как по небу проплывают облака, как свет звезд и луны падает на землю, как рождается в ночном воздухе роса. И тогда они услышали тихий голос, доносившийся от распятия:
– Зачем вы здесь?
– Я хочу увидеть могилу своего папы, – мысленно ответила Марина и открыла глаза.
– Я хочу помочь Марине, – ответил Саша.
Иисус посмотрел ласково на детей, но ответил твердо:
– Вам нет сюда пути.
– Почему? – Марина была готова расплакаться. Она и сама не знала, почему.
– Ваши чистые души отравлены гневом и ненавистью. Этот яд будет разъедать вас изнутри, и вы понесете его в храм тихого сна, где людям негоже вспоминать о суете этого мира. Не тревожьте тех, кто прошел свой путь. Да и вам будет тяжко нести это бремя, однажды оно может раздавить ваши души. Оставьте гнев и ненависть на пороге храма, и тогда ваш путь будет легким и счастливым.
– Но как можно простить смерть невинных людей? – спросил Саша.
– Не вами отмерян их срок на Земле, не вам и судить. Всмотритесь в себя, вслушайтесь в свое сердце, и вы найдете ответ на свои вопросы.
Иисус замолчал, но не исчез. Он смотрел на детей, словно ждал от них поступка.
Саша и Марина задумались. Вдруг они увидели, что Бос прошел мимо них, приблизился к распятию, спокойно сел у ног Христа. Пес, казалось, всем своим видом говорил: у меня получилось, должно получиться и у вас, только не тормозите, не останавливайтесь.