L.O.R.D.
Шрифт:
Ванесса вошла в туалет, который она с трудом нашла на этом огромном вокзале.
Ей было так неловко терпеть взгляды людей, которые смотрели на нее как на иноземное существо.
Девушка знала, что Петр уже ищет ее, поэтому нужно хорошенько замаскироваться. Но как? Превратиться в другую личность? Нет. Она не сможет находиться в чужом облике слишком долго, так как это забирает огромные силы и она может превратиться в саму себе в самый неподходящий момент, что приведет к плохим последствиям.
Значит, нужно сменить собственный имидж.
Девушка подошла к зеркалу и осмотрела свою внешность.
Что
Скорее всего, все это.
Значит, нужно эти детали изменить, тогда ее мало кто узнает. Или вообще никто не узнает.
Девушка достала из рюкзака ножницы и парикмахерскую машинку и поднесла их к своим волосам.
Как же она любила свои волосы. Длинные, шелковистые, блестящие, будто они были усыпаны изумрудами. Но теперь этой красотой придется пожертвовать. Девушка уверенно щелкнула ножницами и стала беспощадно срезать свои безупречные локоны, затем машинкой укоротила волосы по бокам, пока не сделала себе короткую стрижку, как у мальчика. Ванесса оглядела свой новый образ и осталась довольна своей работой.
Затем она убрала свои волосы с пола, почистила одежду и покинула туалет.
— Теперь нужно купить новые шмотки, — прошептала Ванесса, быстро идя по вокзалу, который больше напоминал торговый центр. — Желательно похуже.
Деньги у нее, к счастью, были. Петр был не жадным. «Поделился средствами с ней».
Ванесса зашла в первый попавшийся магазин одежды. Купила черную майку, джинсы с красными извилистыми рисунками, которые заворожили ее, кроссовки с разноцветными пятнами.
После этого она смыла с лица весь макияж, что превратило ее в милую красивую девушку.
Ванесса в таком образе с трудом узнала себя.
Она выглядела куда моложе и посвежевшей.
Теперь перед ней стояла не гламурная взрослая девушка, а обыкновенная неопытная девочка-студентка.
Петр вряд ли сразу узнает ее. Ведь он, скорее всего, думает, что она изменяет внешность, превращаясь в других людей. И, когда она не смогла бы сдерживать чужой образ, превращаясь в саму себя, он бы с легкостью ее нашел, а она решила обхитрить его.
Ни в кого превращаться она не будет, а останется собой. Своя внешность куда лучше и в данной ситуации безопаснее. Ванесса уже стала ненавидеть свои сверхспособности.
Они мешали ей жить, любить других. Ее силы использовали как свою собственность, превратив девушку в подопытную крысу. Но теперь она снова свободна. До конца своих дней. И никто не сможет уничтожить ее истинное лицо. Никто. Ванесса этого не допустит.
Девушка хотела, чтобы ее любили, ценили, уважали, а не презирали и не хотели уничтожить, как ядовитое насекомое. Она вернет себе то, что у нее забрали — любовь к людях, которые ей очень дороги, которых она заставила возненавидеть себя. И возвратит их уважение всеми силами.
Алекс — какой же он милый парень. Он никогда не отталкивал ее от себя. Всегда любил, ценил, помогал, когда ей было трудно, а она отталкивала его от себя, как бездомного котенка, который нуждается в ласке и понимании. А теперь уже он стал отталкивать ее от себя, но старался не подавать виду. Он потерял к ней все свои чувства, всю свою любовь, когда та стала испытывать к нему влечение. Она стала любить его снова, а он уже нет. И девушка понимала, что сама убила его любовь к себе. И вряд ли парень вновь полюбит ее, так как побоится снова получить боль, после которой он не оправится. А теперь
Нужно лишь найти его.
Но она понимала, что это будет трудно.
Очень трудно.
Ведь опасность уже почти настигла ее. И укрыться от нее будет невозможно. И это пугало до смерти.
Как же хотелось вернуться в прошлое и предотвратить весь этот хаос, но прошлого не изменить. Можно лишь изменить будущее. И она его изменит в лучшую сторону. Она остановит весь этот хаос, воцарившийся вокруг. И не даст ему возродиться вновь.
====== Глава 6. Капли крови. ======
Вика неподвижно стояла около зеркала и что-то пристально разглядывала у себя на шее, нервно ощупывая бледную кожу, словно что-то ужасное предстало перед ее взором.
— Боже, нет, — едва слышно прошептала она, затем, услышав, как кто-то входит в комнату, натянула на кожу шеи длинный ворот свитера и постаралась сделать невинное лицо.
За всей этой сценой наблюдала Лиля, кончиками пальцев приоткрыв дверь в ее комнату. Эта сцена слегка встревожила ее. Вика выглядела так, словно увидела призрака.
— Вика, что ты тут делаешь? — удивленно спросила Лиля, садясь на край кровати и внимательно разглядывая подругу. — Ты почему встала из постели? Врач запретил тебе вставать. Ты еще недостаточно окрепла.
— Все хорошо, я в порядке, — отрезала та и направилась в соседнюю комнату, где располагалась кухня. — Просто небольшой прыщик на шее выскочил.
— Ты рассматривала его целый час? — не поверила ее словам та. — Не ври мне. Что с тобой происходит? Ты какая-то странная.
— Я в порядке. Правда. Может, сменим тему?
— Я, конечно, типа маленькая и не понимаю всех ваших штучек, но от меня трудно что-то утаить. Покажи шею.
— Лиля, давай не будем об этом. Просто я люблю долго стоять у зеркала и… любоваться собой.
— Врешь.
— Не вру!
— Хорошо, — обиженно огрызнулась та и замолкла, резко сев на стул у окна. — Ты доверяла только Артуру, но мне нет.
Вика без эмоций села рядом и молча посмотрела на свои ноги, словно там есть ответ на мучившие ее вопросы.
Сегодня к ним прибыли двое молодых людей, точнее, молодая пара. Они чудом выбрались из окраин Москвы и с большим трудом сюда добрались. Лиле, так как она была весьма любопытной, хотелось узнать, кто они такие, но взрослые запретили им с Викой покидать дом, заперев все двери на замок, словно они здесь заключенные. Это раздражало девушку. Она терпеть не могла сидеть дома взаперти. Это просто бесило ее. Лиле хотелось взять стул покрепче, выбить все окна и выпрыгнуть на улицу, но ее за это сразу же закроют в погребе на неделю, а может, и на месяц. Отец не станет с ней церемониться. Он один раз, когда она сбежала ночью из дома — они еще жили тогда в Пекине — и с подружками устроили девичник в заброшенном доме, отец запер ее в кладовой и не выпускал на улицу две недели. Эти недели были самыми худшими в ее жизни, если не считать «апокалипсис» в Москве.