Лабиринт памяти
Шрифт:
С чего начать?
Если бы она знала.
Словно почувствовав смятение Гермионы, Джинни аккуратно положила ей руку на спину.
— Давай пройдемся. Думаю, так будет легче.
В её голосе было столько теплоты и участия, что Гермиону невольно накрыла волна облегчения. Почему-то казалось, что Джинни поймет, что она поможет разобраться ей во всем том, что так беспокоило в последние дни.
— А как же Гарри? — наконец, подняла голову Гермиона и обеспокоенно огляделась по сторонам. — Он здесь? Я совсем про
— Не волнуйся, он ушел с Роном на квиддичное поле. Мы договорились встретиться во время обеда, — отмахнулась Джинни и поднялась с дивана. — Ну что, идем?
Гермиона лишь слабо кивнула в знак согласия.
Они вышли на улицу и направились в сторону пляжа, на набережную. Какое-то время обе молчали: Гермиона безмолвно пыталась решить, с чего начать, а Джинни не торопила её и терпеливо ждала, когда подруга соберется с мыслями.
До набережной оставалось пройти каких-то десять метров, когда Гермиона, наконец, произнесла:
— Мне снятся странные сны.
Джинни кинула на неё удивленный взгляд.
— Сны? Какие?
— Разные. Но один сон я вижу постоянно, практически каждую ночь, и он не дает мне покоя.
— И что это за сон? — настороженно спросила Джинни, словно предчувствуя, что ответ ей не понравится.
Гермиона вздохнула.
— Мне снится, что я иду по коридору Хогвартса ночью, мне дико тоскливо на душе, нет, я бы сказала, мне безумно больно, понимаешь? Я даже и представить не могла, что могу испытать такую душевную боль во сне.
Она поежилась, вспоминая свои ощущения.
Джинни молчала какое-то время, после чего тихо спросила:
— Что дальше?
— А дальше я вижу дверь и понимаю, что мне нужно открыть её и зайти вовнутрь, но я какое-то время не решаюсь сделать это, хочу убежать. Но, всё же, потом открываю её и… — Гермиона замерла на полуслове, остановившись, -… и вижу человека.
Она закончила предложение и обреченно посмотрела на подругу.
Казалось, Джинни словно приросла к земле. Сложно было сказать, о чем она думает, но Гермиона интуитивно чувствовала, что той сейчас не по себе.
Внезапно, младшая Уизли слегка нахмурилась и повернула голову в сторону. Но прежде чем она это сделала, Гермиона уловила что-то странное в самой глубине её глаз. Что-то, похожее на страх.
Несколько озадачившись, Гермиона решила продолжить, наблюдая за реакцией Джинни.
— Я увидела не сразу, сначала это был просто темный силуэт, но сегодня ночью мне, наконец, удалось разглядеть его лицо.
И снова в ответ молчание.
Гермиона глубоко вздохнула и тихо произнесла:
— Это был Малфой, Джинни.
После её слов та резко посмотрела в упор на Гермиону. Её глаза расширились, а тело, казалось, охватило оцепенение.
— Малфой?! — медленно переспросила она, словно не веря своим ушам.
— Я не знаю, какого черта, но да, я вижу его
Казалось, на Гермиону обрушилась волна отчаяния. Она не понимала, почему так происходит, почему она видит во сне именно Драко, человека, которого меньше всего желает лицезреть наяву, не то, что в ночных видениях.
И практически сразу в голове послышался ехидный голосок: «А действительно ли это правда? Разве тебе самой не нравится то, чем вы занимаетесь во снах?»
Из-за подобных мыслей Гермиону охватили стыд и злость на саму себя, отчего щеки заполыхали жаром.
— Мне кажется, я схожу с ума, Джинни.
Вокруг слышались радостные крики детей, веселый говор волшебников, а совсем неподалеку играла приятная мелодия самбы, но им двоим было не до веселья.
— Как давно это началось? — наконец, низким голосом спросила младшая Уизли, хмуро посмотрев на Гермиону.
— С июня этого года. Вернее, с июня этого года мне начал снится один и тот же сон. Он всегда начинался одинаково, но с каждым последующим разом я видела его продолжение и, в конце концов, я смогла рассмотреть… Его лицо. Сегодня ночью.
— Почему ты мне раньше не сказала? — после пяти секундной паузы лицо Джинни начало приобретать опасное выражение.
— Я хотела рассказать, но решила, что это может подождать. И лишь сегодня ночью поняла, что ждать больше нет смысла.
Гермиона с раскаянием посмотрела на подругу, и Джинни, какое-то время негодующе сверлившая её взглядом, наконец, вздохнула и отвела глаза.
— Не нравится мне всё это. — Пробормотала она. — Ты говорила, кажется, что это был не единственный сон? Что происходило в остальных?
Гермиона замялась, не в силах подобрать слова. Она уже пожалела, что сказала Джинни о других снах, ведь все они были… Вопиюще неправильными? Жуткими до дрожи? Бесстыдно откровенными?
О Мерлин, нет, она не может об этом рассказать. Нет, не может.
Джинни, не услышав ответа, вопросительно изогнула бровь. Она, не мигая, всматривалась в лицо Гермионы какое-то время, словно пытаясь считать с него информацию, после чего её затопило понимание, и она в ужасе поднесла руки ко рту.
— Святой Мерлин, Гермиона! Неужели тебе снится, что ты и Малфой… — Джинни качала головой, не в силах закончить предложение.
И без того сгорая от стыда, Гермиона покраснела ещё больше.
— Прошу тебя, ни слова больше! Ты просто и представить не можешь, как мне тошно от этих снов. И самое жуткое, что я ничего не могу поделать в этой ситуации.
Джинни какое-то время ещё ошарашено качала головой, после чего шумно выдохнула.
— Ладно, давай попробуем разобраться, — сосредоточенно начала она, положив руки Гермионе на плечи. — Тебе снился тот странный сон ещё до нашего приезда на курорт, но ты ведь не видела в нём Малфоя?