Лабиринт зеркал
Шрифт:
Мысль о проверке засела в голове крепко. В глубине своего сердца я знаю, что хочу привести в башню не первого встречного работника, а красавчика, спавшего в кабинете. Он как недостающая деталь в собранной из кусочков картине. Золотистые стены, прекрасный вид из окна, мое старинное платье. Принцесса в башне, не хватает только принца. И в моем мозгу постепенно зарождается план.
***
Торопливо причесавшись, убираю волосы под украденную пару дней назад каску. Поправляю куртку с названием строительной фирмы и светоотражающими полосами на рукавах. Она немного широка в плечах, а штаны спадают с моей изрядно похудевшей талии, но выбирать было некогда. Я и так рисковала, пробираясь в прачечную и копаясь в ящиках с постиранными вещами. Мне нравится моя новая роль, которую
Выбравшись из комнаты, осторожно спускаюсь по лестнице и, преодолев череду голых, очищенных от мусора и поломанной мебели комнат, с самым уверенным видом выхожу наружу. Рядом, чуть не задев плечом, быстро проходят двое рабочих. Они тащат на носилках мешки с цементом. С разных концов огромного двора доносятся крики, скрип механизмов, удары молотков, гул строительной техники, какая-то восточная музыка и иногда смех. Я как будто попадаю в ад. Навязчивая, громкая смесь звуков вклинивается между извилинами, вызывая боль. Для того чтобы справиться с собой, закрываю глаза и делаю пару глубоких вдохов. Я давно не оказывалась среди подобного хаоса. Слишком привыкла к уединению и одиноким дням в тюрьме и в замке Теней. Для меня люди, их речь как удары ножом. Каждый – нежеланное вторжение внутрь закрытой территории.
– Хватит уже отдыхать, - крепкого вида мужик в такой же, как у меня, форменной куртке и штанах сует мне в руки ведро краски и валик. От неожиданности я чуть его не роняю на землю. Ведро весит как живой носорог.
– Давай проваливай. Твоя группа сейчас в восточном крыле, красит комнаты третьего этажа, - он быстро сверяется с пометками в планшете и идет дальше.
Когда я хочу поставить ведро, спрятав его за ближайшей кучей гранитной крошки, крепыш оборачивается и посылает мне раздраженный взгляд. Не зная, как лучше выкрутиться из этой ситуации, я послушно разворачиваюсь и иду туда, где «моя группа» красит стены. По пути принимаю решение. Лучше не прятаться за другими рабочими и не ходить, изображая видимость активной деятельности, а попытаться интегрироваться. Это проще и так я вызову меньше подозрений.
Руководителю «синей группы» - разделение на группы определяется по нашивкам на левом рукаве – я говорю, что новенькая. Его мое появление не удивляет. Вчера по счастливому стечению обстоятельств один из рабочих ушел. Видимо, работа оказалась не такой привлекательной. Я называю свое имя и использую фамилию Джейка. Когда мои губы вновь произносят это сочетание – Изабелла Блэк, по телу пробегает дрожь. Я словно возвращаюсь в прошлое. Низкое осеннее небо за вновь застекленными окнами становится еще более темным и зловещим. За фасадом из пухлых туч таится уснувший кошмар.
Следующие четыре часа, до времени, когда рабочие отправляются на обед, я старательно и сосредоточенно вожу валиком по слою свежей, еще пахнущей сыростью и песком, штукатурки. Полосы нежного розового цвета стремительно вытесняют унылую серость голых стен. Как наступление жизни и красоты на смерть и уродство.
Доктор Волтури на собраниях нашего литературного кружка говорил, что как бы нам ни казалось, а добро побеждает. Сомнительное утверждение, оно всегда вызывало во мне неприятие. Я-то видела, что на самом деле побеждает. И это было уж точно не добро. Устав от внутренних противоречий, я сказала доку, что он сильно ошибается. На что получила ответ – каждый понимает под добром свое. То, что кажется мне плохим, другим покажется хорошим. То, что для меня зло, для вселенной может являться добром. Но я была далека от того, чтобы так легко сдавать позиции. Мне думалось, мои укрепления надежны и я смогу выиграть бой. Я с легкостью пустила в ход один из главных аргументов – кому стало лучше оттого, что я сижу на нарах. Разве я поступила плохо, защищая свою жизнь? А Джейкоб, значит, был прав, избивая меня? Таким вселенная видит добро? В образе избитой девушки, над которой с ножом стоит безумный, жаждущий крови монстр. Волтури сказал, что я должна смотреть глубже. Должна «понять» ситуацию. Каждый наш поступок отражается в сотне зеркал,
Глядя на стену с нежно-розовыми полосами, я снова вспоминаю свои попытки дойти до истины, примириться с дерьмом в своей жизни. Катая валик вверх-вниз, я опять спрашиваю – была ли смерть Элис нужна вселенной. Да и что такое добро.
Добро – это тонкий слой краски, иллюзия, обман, который каждый для себя выбирает. Под краской цемент - все, что нужно скрыть и убрать. Под краской зло. А еще глубже – старая каменная стена, такая, какая она есть. Суть: предмет или явление сами по себе, вне категорий и норм. Стена ведь не нуждается ни в том, чтобы ее считали неприглядной, ни в том, чтобы вызывать восхищение. Ей все равно, красива она или уродлива. Стена спальни или стена пыточной комнаты. Совсем как равнодушные стены нашего с Джейком дома. Они легко отражали и его смех, и мои крики. Добро – маска, ложь это суть.
***
В обед я сижу за столом с тремя девушками из своей группы. Энн, Ливия и Анжелес. Они решили немного подработать. Скоро Рождество и деньги лишними не будут. Я соглашаюсь и говорю, что тоже спущу заработанное на распродажах в торговых центрах. Придумываю список модных вещей, которые хотела бы купить и существующие лишь в моем воображении. Мое умение сочинять на высоте. То, чем я когда-то неплохо зарабатывала, и теперь мне помогает. Иногда я думаю, что моя фантазия – единственное, дающее мне сил жить. Что только создавая другие миры и плетя из тонких нитей лжи прочную паутину иной реальности, я бываю счастлива. Побеждает не добро, побеждает красота, вот что я поняла.
К вечеру я чувствую усталость. Рука с валиком двигается все медленнее и иногда замирает. Перед глазами рябит от розового цвета, а от запаха краски кружится голова. Я хочу оказаться в своей башне, из незримого источника выпить сладкой теплой воды, прикоснуться к камням цвета сливочного крема и ощутить, как их тепло перетекает в меня, пусть природа этого излучения для меня загадочная и пугающая.
Но я остаюсь. Моя цель не достигнута. За день я неплохо интегрировалась, но не видела того, ради кого затеяла авантюру. Ни в отдалении, ни из окон комнаты я не замечала его огненной шевелюры.
Несколько часов в одном из залов, где после работы собираются все желающие развлечься доступными способами, выглядят многообещающе. С надеждой, что наконец встречу своего красивого незнакомца, я вместе с Энн и Ливией усаживаюсь на покрытый лоскутами от старого ковра ящик. Уцелевшие остатки мебели и пустые ящики составляют основное убранство того, что в прошлой жизни я назвала бы зоной рекреации. Центром является сбитый из досок и старого буфета бар. Монстр из темного полированного дерева и новых половых досок, кое-как закрашенных коричневой краской. Над баром укреплен принесенный кем-то потертый зеркальный шар. За баром – полки с десятком пыльных бутылок. Несмотря на явную разруху в зале царит приятная атмосфера. Общий упадок добавляет нотки горечи в теплый и яркий коктейль, не давая ему превратиться в ядовито-приторный напиток.
Энн приносит три бутылки пива, тарелку с начос и острым соусом. Меня мучает голод, но чтобы съесть что-нибудь более серьезное и полезное, нужно идти в северное крыло, где есть генератор, микроволновки и замороженные бургеры, супы, каши и салаты, которые привозят с ближайшего завода, занимающегося изготовлением комплексных обедов. Все это имеет весьма поганый вкус, точнее, щеголяет полным его отсутствием, но после тяжелой работы можно съесть даже лотки, в которые упакованы замерзшие, покрытые ледяной коростой комки мяса и брокколи.