Лабиринты безумия

Бунич Игорь Львович

В 1939 году, по заданию НКВД, Кронфельд опубликовал секретную брошюру, изданную типографией ЦК ВКП(б) тиражом 50 экземпляров и озаглавленную «Дегенераты у власти», где он давал тщательный психиатрический анализ всем руководителям Третьего Рейха. В 1940-41 доктор Кронфельд неоднократно вызывался в Кремль и на Лубянку, консультируя самых высоких лиц. Он выполнил и секретный заказ наркомата обороны, разработав методику отбора лиц, поступающих в авиационные училища, и набор психологических тестов для них [75] .

75

Интересно отметить, что начальник новорожденной американской разведки Уильям Донован

заказал известному американскому психоаналитику профессору Лангеру психологический анализ личностей Гитлера и Сталина. В результате изучения биографий европейских вождей, анализа информации о их влечениях, поведении в различных ситуациях, их навязчивых идеях (о собственной мессианской роли у фюрера, о «коммунизме как светлом будущем всего человечества» у Сталина), суицидных наклонностях, проявившихся у Гитлера в 1933 году, а у Сталина – в 1936 году, профессор Лангер пришел к выводу, к которому до него пришли знаменитые психиатры Бехтерев и Кронфельд, гласившем, что Гитлер – психопат, а Сталин – параноик. Разница между этими двумя терминами заключается в том, что термин «психопат» подразумевает болезнь в острой форме, а «параноик» – в хронической.

Поэтому ответить на вопрос, поставленный Сталиным, псих Гитлер или нет, мог, как и водится, ответить только он сам. Это была любимая сталинская методика: самому ставить вопрос и самому на него отвечать. Но на этот вопрос Сталин так и не ответил до конца своих дней. Если один знаменитый психиатр признал Гитлера «психопатом», а другой – Сталина «параноиком», то в сущности, несмотря на разную терминологию, речь шла о замеченных ими отклонениях в работе головного мозга, а следовательно, и нервной системы, от тех критериев, которые принято считать нормальными. Поскольку мы ничего не знаем о собственном мозге, кроме самого факта его существования, то и не можем знать природу той могучей, гипнотической энергии, которую распространяет вокруг себя мозг, пораженный тем или иным недугом. Но почему-то овладеть массами, истребляя одних и сколачивая в шеренги других, ослепляя их и ведя затем разными дорогами в одну пропасть, удавалось только откровенным безумцам и эпилептикам. Это одна из наиболее интересных, тайн человечества.

9 февраля 1941 года, как в старые, добрые нельсоновские времена, эскадра английских кораблей, демонстрируя свое откровенное презрение к итальянскому флоту, появилась у мощной итальянской военно-морской базы и крупнейшего коммерческого порта Генуя. Английские корабли вышли из Гибралтара под командованием адмирала сэра Джемса Сомервилля, державшего флаг на линейном крейсере «Ринаун». За ним, пританцовывая в кормовой и килевой качке, подобно боксеру-тяжеловесу на ринге, ощерившись страшными стволами своих восьми пятнадцатидюймовых орудий, шел, опаленный еще огнем Ютланда, линейный корабль «Малайя». Крейсер «Шеффилд» возглавлял корабли прикрытия, а чуть мористее держался авианосец «Арк Ройял», чьи самолеты готовились поддержать действия линейных кораблей.

Развернувшись на боевой курс, «Ринаун» и «Малайя» начали бомбардировку Генуи, посылая на город и порт через каждые 40 секунд по 16 пятнадцатидюймовых снарядов.

Эффект был ужасающим. Огромные снаряды сносили многоэтажные здания в городе и порту. Тонули транспорты, с нагруженными на них немецкими танками и солдатами, предназначенными для переброски в Африку на помощь погибающей итальянской армии. Горели машиностроительные заводы фирмы «Ансальдо», пылали и рушились склады с боеприпасами, взрывались цистерны с нефтью.

Выпустив 400 снарядов, английская эскадра с достоинством удалилась потеряв 1 самолет.

В тот же день английские бомбардировщики обрушились на Мессину и Неаполь.

Начиная со 2 февраля, английская авиация день и ночь бомбила и порты Северной Франции: Шербур, Гавр, Кале, и бельгийский порт Остэнд, уничтожая доки, краны, причалы и склады, нещадно топя все транспорты противника, рискнувшие туда зайти.

10 февраля англичане сбросили воздушный десант, который, воспользовавшись внезапностью, захватил порт Калабрия на южной оконечности Италии, уничтожив все, что было возможно, в порту и захватив массу секретных

документов и оборудования. Подошедшие эсминцы приняли десантников на борт и ушли, дав по порту несколько прощальных залпов.

И в Германии, и в Италии царила паника, поскольку возросшая активность английской авиации и флота явно показывала, что англичане задумали еще что-то новое, чтобы окончательно деморализовать деградировавших наследников великого Рима.

Еще 7 февраля пришла ошеломляющая новость: маршал Грациани, бросив своих солдат, бежал в Триполи, а оставленные им остатки некогда могучей итальянской армии, имевшей задачу восстановления Римской империи и ее былой славы, перестали существовать как организованная боевая единица. Для завершения кампании необходимо было захватить Триполи. Другими словами, просто доехать до этого порта на танках и грузовиках. Однако из Каира, от главнокомандующего английскими силами на Ближнем Востоке генерала Уайвелла поступил приказ остановить наступление на линии Эль Агейла – Марада, перегруппировать силы и ждать дальнейших распоряжений. Напрасно О'Коннор по радио пытался переубедить главкома, что его войска не нуждаются в отдыхе и могут развить наступление на Триполи, задав еще более стремительный темп, чтобы не допустить высадки на этой последней итальянской базе немецких войск.

12 февраля генерал Дорман-Смит прилетел в Каир, надеясь убедить Уайвелла немедленно возобновить наступление на Триполи – столицу Ливии, последнюю крупную военно-морскую базу, которая еще находилась руках итальянцев.

Едва войдя в кабинет главкома, Дорман-Смит увидел что со стен исчезли оперативные карты Ливийской пустыни, замененные картами Греции. Уайвелл информировал Дорман-Смита, что новый премьер-министр Греции Александр Коризис, едва вступив в должность, открыто призвал на помощь англичан. Из Лондона последовал приказ: немедленно приостановить наступление в западной пустыне, перенацелив основные силы своих войск на помощь Греции.

Историки до сих пор считают это решение Черчилля его самой крупной стратегической ошибкой в течение всей войны. Они с иронией отмечают, что главной «виной» Уайвелла и О'Коннора является то, что они слишком быстро расправились с итальянцами, сделав катастрофу вооруженных сил Муссолини слишком очевидной. Протяни они с этим еще месяца четыре, планомерно дожав итальянцев до Триполи, Гитлер, завязший в Советском Союзе, не мог бы начать своей африканской кампании, и союзникам не пришлось бы сражаться еще почти 2 года, чтобы окончательно утвердиться на всем африканском побережье от Атлантики до Суэца.

В этой смелой гипотезе в воздухе повисает только один вопрос: а произошло бы вообще нападение на Советский Союз, если бы Италия рухнула не в 1943, а в 1941 году?

Возможно, что эта крупнейшая стратегическая ошибка Черчилля была сознательной? Черчилль не был человеком, способным делать непродуманные шаги, а тем более – опрометчивые.

Увы, история не терпит сослагательных наклонений.

8 февраля генерал Эрвин Роммель был вызван к фюреру. Это не вызвало у него никакого волнения, ибо Роммелю, еще будучи полковником, пришлось командовать батальоном личной охраны Гитлера, сопровождающим фюрера в разных рискованных поездках. Например, в растерзанную Польшу перед взятием Варшавы в сентябре 1939 года.

Ранее Роммель воевал в Первой мировой войне, дослужился в кайзеровской армии до чина майора и был награжден высшим орденом тех времен – нашейным крестом «Пу ле Мерит» («За доблесть»).

После прихода Гитлера к власти полковник Роммель обратил на себя благосклонное внимание фюрера и был назначен руководителем военной подготовки «Гитлерюгенда» («Союза гитлеровской молодежи»). На этой должности он сразу же переругался с руководителем «Гитлерюгенда» Бальдуром фон Ширахом, создавшим вокруг себя гитлерюгендовскую элиту из шестнадцатилетних акселератов под лозунгом, что «молодежью должна руководить молодежь». Видя, как эти «сопливые фюреры» командуют своими подчиненными «штандартами» (полками), сидя в огромных сверкающих «мерседесах», как будто они уже были фельдмаршалами, Роммель приходил в ярость и чуть ли не палкой гнал «фюреров» из «мерседесов» в строй. Те жаловались Шираху, а тот Гитлеру.