Ладожский ярл

Посняков Андрей

Ирландец мотнул головой:

– Думаю, кто-то забирает их вовсе без желания веси. И не только подвески. Многое.

– Опять грабежи? – раздраженно осведомился ярл. – И конечно же, в дальних лесах?

– Да.

– Похоже, там становится горячее, чем здесь, в Альдегьюборге. Ты не находишь, Конхобар?

Ирландец снова кивнул. Почему горячее – ясно. Лето. И следовательно, неведомый враг – а такой явно был – бросит сейчас все силы на то, чтобы сорвать у окрестных племен заготовку дани. Вовсю начнутся поджоги, грабежи и убийства расцветут пышным цветом.

– Да,

думаю, уже расцвели. – Хельги потер виски, пожаловался: – Ума не приложу, что делать?

Его собеседник усмехнулся, взглянул с хитринкой:

– Полагаю, ты хорошо знаешь, что нужно делать, ярл! Хочешь совета?

– Ну?

– Бери воинов – самых лучших – и отправляйся в леса. Или отправь кого-нибудь – того же Снорри, он рад будет.

Ярл покачал головой:

– Снорри я отправлю с дружиной к Рюрику. Должен же я хоть на кого-нибудь там полагаться?

– Хаснульф ожидает, наверное, что ты поедешь cам.

– Ну и пусть ожидает, – неожиданно засмеялся Хельги. – Впрочем…

Наклонившись, он что-то прошептал Ирландцу, и рот одобрительно кивнул.

– Я тут подумал уже кое над чем, ярл. – Конхобар вытащил из-за пояса свернутый в трубочку кусок пергамента. – Вот те, кто осведомлен о дружине.

– Снорри, Арнульф, Каймод-воевода, Осиф-кузнец да еще три кузнеца с усадьбы, что близ двора Вячки-Весянина, Незван-тиун, Борич Огнищанин, – быстро прочел Хельги. Изумился:

– Даже Борич? Этому-то что знать о дружине?

– Там все указано, ярл.

Хельги присмотрелся. Действительно, от каждого имени вниз шли стрелочки с подписями: – «кони», «оружие», «бронь», «пища»…

– Посмотрю на досуге. – Ярл сунул список за голенище. – Иди, Конхобар. Сам знаешь, что делать.

Ирландец, простившись, взобрался в седло. Челядь побежала к воротам. Хельги поднялся на крыльцо, оглянулся, задержавшись чуть перед дверью. Синее яркое небо лучилось солнцем, деревья стояли такие чистые, вымытые вчерашним дождем, трава, прижухнув было от июньской жары, ныне воспрянула вновь, словно птица феникс из пепла. Хороший денек.

Войдя в горницу, ярл скинул на руки подскочившему слуге плащ, вошел в покои жены. Сельма – как всегда, красивая и строгая – сидела за столом, заваленным деревянными долговыми дощечками.

– Входи, супруг мой, – улыбнувшись, она обняла мужа. Поцеловав, кивнула на дощечки: – Староста Келагаст с наволоцкого погоста должен нам два мешка беличьих шкурок и мешок куньих.

– Знаю, – усаживаясь на лавку, отозвался ярл. – В тех краях все должники.

Он с удовольствием окинул взглядом супругу – в длинном темном сарафане, в сборчатой синей тунике, с золотым обручем на голове – та держалась, как сказал бы Никифор, царственно, движения молодой женщины были плавны, жесты – неторопливы, выражение лица – значительно. Плюс ко всему прочему имелся и весьма острый ум.

– Есть дело к тебе, – немного помолчав, улыбнулся ярл. – Выслушай внимательно и скажи – согласна ль?

Выйдя из покоев супруги, Хельги велел слугам седлать коня. Выбрал лучшего на конюшне – белого поджарого жеребца, статью и мощью чем-то напоминавшего Слейпнира –

восьминогого коня Одина. Спустился с крыльца, взлетев в седло, кликнул гридей – для почета большего. Оглянулся в воротах, помахал вышедшей на крыльцо Сельме. Поглядел на супругу, и вдруг почему-то взгрустнулось ярлу… другая вспомнилась, та, что с васильковыми глазами, – Ладислава. Давно уже не видать ее было в городе, люди говорили – ушла жить к дальним родичам. Горько такое слышать. Хотя, с другой стороны, не осмелился бы ярл предложить Ладиславе место второй жены, и не потому вовсе, что Сельма была бы против.

Корил себя Хельги, не зная – кого больше любит? Думал, Ладислава – лишь мимолетное увлечение, ан оказалось… Где-то она теперь? И… помнит ли?

Отбросив грустные мысли, ярл понесся навстречу сверкающему солнцу и синему, в мелких облаках, небу. Ветер остужал разгоряченное лицо, трепал гриву коня, темно-голубой плащ за спиной раздувался крыльями. Позади, гремя оружием, скакали гриди. Молодые, все как на подбор, рослые, в одинаковых серебристых кольчугах, в шлемах. Дружина… Как стремился к этому Хельги когда-то! Было время, казалось – верная дружина да горячий конь – что еще нужно ярлу? Эйфория, однако, прошла быстро. Слишком уж много всего навалилось, слишком. И – как назло – не так и много оказалось вдруг рядом верных людей, на которых можно было положиться. Нет, положим, верных-то было много, но вот умных, знающих, грамотных. Увы… Впрочем, то была не только беда Хельги-ярла, вряд и Рюрик мог похвастаться лучшим.

Пролетев мимо кузниц, мимо холма с зарослями березы, вывернули к усадьбе Торольва Ногаты. Там, по приезде, жил с верными людьми воевода Рюрика Хаснульф. Хаснульф Упрямый, как давно уже прозвали его.

Хаснульф встретил ярла почтительно. Сбежал с крыльца – чернобородый, дородный, в алом плаще поверх кафтана из чернобурки – поклонился радушно, а в глазах стоял лед. Не очень-то он доверял Хельги, да и вообще никому не доверял.

– Когда думаешь отправляться к Рюрику, достопочтеннейший Хаснульф?

– Думаю, завтра. Готова ль дружина?

– Давно готова. Сам пройду с вами до Рюрика. Навещу – все ж таки родичи мы.

– Буду рад.

Хаснульф вновь поклонился.

Простившись с ним, Хельги погнал коня на окраину, где в небольшом домишке проживал брат Никифор. Оставив гридей у подножья холма, ярл спешился и, бросив поводья подскочившему отроку, пошел дальше пешком – да тут и идти-то всего ничего было. Никифор встретил его радостной улыбкой, обнял, отложив в сторону книгу:

– Входи же скорее в дом, любезнейший ярл! Рад вновь увидеть тебя.

– И я рад, – улыбнулся Хельги, он и в самом деле был рад встрече со старым приятелем. – Ах, день какой, солнце! Надоели уже дожди… Давай-ко, брат, сядем вон здесь, под березой.

– Сейчас велю принести скамью.

– Не надо. – Хельги махнул рукой. – Вот если б попить чего…

Никифор подозвал слугу:

– Принеси-ко нам квасу, брат Авдий.

Тот – чернобровый, темноволосый, смуглый, чем-то неуловимо похожий на Никифора, только чуть помоложе – с поклоном принес из погреба крынку.