Ламбрант и Казначей бесовских пороков
Шрифт:
– Закрыто? – нахмурилась та и обернулась на свою недоброжелательницу.
– Думала, каждый раз будешь донимать Его Святейшество пустыми разговорами?! Ты не у себя в Голопузово! Здесь надо соблюдать правила!..
– Где Бейлон? – поморщившись от слов приставалы, потребовала рогатая «монахиня». – У меня срочное дело…
– У тебя только срочные провалы, а не дела, – парировала Вельма, причём вполне справедливо, и принялась загибать костлявые пальцы. – Управлять Бесоградом не смогла. Отбить Екатерининский монастырь не сумела. Наладить контакт с рогатыми из экзархата – тоже не в твоих силах. Так теперь ещё и этого чернокнижника упустила!..
Пока старушка перечисляла последние огрехи Герды, та принялась изучать побелённую стену, покрытую многолетними трещинами. Она бы с удовольствием занялась ремонтом или уборкой, как остальные послушницы, вместо того, чтобы бегать по Москве в поисках нуллюма. Однако «инокиню» от этих предательских мыслей отвлёк знакомый зеленоватый блеск. Он промелькнул в широкой щели стены.
– Кто это там? – прервала женщина свою назойливую собеседницу, и они обе настороженно уставились на самую большую трещину.
Изумруды Аделарда, пытавшегося тайком подслушать их разговор, промелькнули в дырочках старой штукатурки. Теперь стало слышно, как бес перемещается за стеной, желая куда-то скрыться. Герда поспешила за этим звуком, уводящим к бывшей печи, которую сейчас белили две монахини.
– Вылезай! – прикрикнула золотолицая «инокиня», открыв пыльную заслонку.
За нею возникло перепачканное сажей лицо Борисова. Но вместо того, чтобы сдаться на милость рогатой «послушницы», он полез куда-то дальше.
– И давно он шпионит за всеми? – уточнила Герда у подоспевшей Вельмы.
– Понятия не имею! – удивлённо воскликнула та, тоже заглядывая в старую печь. – Я и не знала, что там может кто-то поместиться…
– Достаньте этого акробата, – велела женщина, поправляя чёрный платок. – Я поговорю с ним позже. Сейчас мне надо увидеться с Бейлоном…
Кивернит оказался на втором этаже. Попасть туда изнутри не получилось. Вход почему-то находился с противоположной стороны здания. К нему вела пологая лестница, сплошь разрисованная цветными мелками, словно детской рукой. Впрочем, когда Герда поднялась к двери, она поняла причину этих странностей. Здесь располагалась церковно-приходская школа. На маленькой табличке было написано, что она для мальчиков. И не удивительно, ведь сам монастырь считался мужским. Хотя в этой части жили только женщины за тем лишь исключением, что все они имели рога.
Внутри разливалось хоровое пение. Голоса тонкие и на удивление приятные. Герда впервые оказалась в этой части здания, хотя и подозревала, что киверниты занимаются обучением подрастающего поколения. Скорее всего, они делали это для своих «кадровых» целей. Да и в сестринском корпусе жили отнюдь не правоверные девушки. Все они имели рога и копыта. Когда золотолицая «инокиня» впервые познакомилась с этим местом, она была поражена такому количеству бесов женского пола. Зачем их держали в монастыре, до сих пор оставалось загадкой. Однако всю основную работу по хозяйству выполняли именно они.
Какая-то заунывная православная песня длилась довольно долго. Бейлон лично дирижировал целым классом, состоящим из двадцати мальчиков. Все примерно одинакового возраста – 9-10 лет. На каждом специальная форма, состоящая из бордового жилета, белой рубашки и тёмных брюк. Со стороны это смотрелось даже мило, если не брать в расчёт, что их обучал кивернит в чёрной рясе и с жутковатым лицом.
Едва хор замолк, Герда легонько постучалась в покрашенную красную дверь. Бейлон повернул к ней продолговатую голову, с которой свисали длинные светлые локоны.
– Дети, десять минут вам на переменку, – предельно мягким голосом объявил кивернит, из-за чего мальчики радостно побежали к выходу.
Дождавшись, пока они покинут класс, женщина с тяжестью вздохнула и переступила порог.
– Скажи, Гертруда, что тебя не устраивает в твоей новой бесовской жизни? – начал он безэмоциональным голосом, схватив с серебристого пюпитра текст с нотами. – Возможно, ты получаешь плохое питание?
– Нет, – виновато ответила «инокиня», сдерживаясь от желания поскорее оправдаться за свой ночной промах.
– Тогда, быть может, тебе противна православная атмосфера, в которой приходится жить из-за твоего нежелания остаться в Бесограде? – продолжил Бейлон своё тихое возмущение, спрятав ноты в один из альбомов на книжном стеллаже. – Я по-прежнему пребываю в уверенности, что ты, как никто другой, подходишь на пост губернатора своего уральского городка. И тот инцидент – вовсе не причина для добровольной отставки.
– Как видишь, я не подхожу даже для поиска ясновидящего болвана, – призналась Герда и достала из кармана бутылёк с тёмной жидкостью. – Мы собрали кровь с носилок и с его одежды. Я понимаю, что этого недостаточно. Но она проливалась в тот момент, когда Канунин ещё не превратился в нуллюма…
– Почему ты в этом уверена? – Кивернит подошёл к золотолицей помощнице и с подозрением посмотрел на грязный флакон, наполненный кровью лишь наполовину.
– Мирон и Сако не заметили у него жёлтых глаз, когда забирали у гридей экзархата… Наверно, оракул переродился непосредственно перед тем, как я хотела вырезать у него сердце.
– То есть ты не уверена, – заключил Бейлон, но всё же забрал бутылёк с собранной кровью Степана.
– Очевидно, мне не хватает информации про тех, с кем я имею дело, – пояснила «монахиня». – Я даже не поняла, кто они такие, эти нуллюмы. В интернете про такое не прочитать же…
– Нуллюмы – это бесовское словечко, – принялся говорить рослый «священник» в учительской манере: медленно и с ударениями. – У нас их принято называть «периттами». В буквально смысле с греческого это означает «ненужный».
– Ненужный для кого? – насторожилась Герда, спрятав руки за спину.
– Для тех сущностей, которые вселяются в тело смертного. – Кивернит подошёл к двери и поплотнее закрыл её, чтобы никто не смог подслушать их разговор. – Вот, например, ты стала «нужной». Твоё тело подошло какой-то бесовской душонке. Твои друзья из Бесограда тоже не имели дефектов для вселения тёмной энергии. Поэтому у вас и выросли богопротивные части тела вроде рогов, копыт, хвоста…