Ламбрант-некромант
Шрифт:
— Э-э-э, что?! — воскликнул Эдмонт, в очередной раз грозно посмотрев на нерадивого ученика.
— Ну это, он вот был тут где-то с недельку назад, — указал тот на Борисова. — Только это, ну, смертный он был… И без повязки…
— Так и зачем он приходил? — потребовал лиценциат.
— Ну, искал записи с камер, — виновато сказал смотритель кладбища. — Что-то он потерял тут накануне, долго сидел, видосы высматривал всё.
Аделард стал понемногу припоминать этот факт. Да, сидел за стареньким тормозящим компьютером, шарил по папкам, открывал кучу
— Потом спрашивал про бродяг, — продолжил Рэмс. — Типа надеялся, что они, может, чего там найти успели.
Эдмонт приблизился к неофиту и поправил повязку на его отсутствующем глазу.
— Вот, что я думаю, — сказал лиценциат. — Ты спрятал мощи где-то на кладбище, а когда вернулся забрать, их уже не оказалось. И поэтому решил проверить записи с камер и опросить местных юродивых.
— Это было бы логично, — признал Борисов, поглядывая на гвардейцев, которые прохаживались вдоль могил.
— Э-э-э, а где сейчас бродяги? — уточнил старейшина у Рэмса. — Мы можем с ними пообщаться как-то?
— Сейчас всё организуем! — оживился смотритель кладбища и побежал к воротам.
Обратно он вернулся довольно быстро и в сопровождении бомжа в мятом бежевом пальто.
— Вот, это Дамирыч, — представил его Рэмс и на всякий случай спешно оттряхнул пыль с одежды бродяги. — Он тут всё знает и про всех. Ну, кроме нас, конечно.
Аделард не помнил небритого мужичка с засаленными жиденькими волосами. Значит, до него он добраться не успел.
— Так это, чё? — замялся Дамирыч под строгими взглядами бесов.
— Кто стащил с кладбища флейту? — задал вопрос в лоб Эдмонт, придерживая свою сиреневую мантию от ветра.
— Не, ваще ничё такого не трогал, — замахал бомж дрожащими руками.
— Она была завёрнута в тряпочку, — пояснил Борисов, на которого бродяга посмотрел с опаской. — Золотистую такую, на платочек носовой похожа.
— Не, такое бы верняк мне принесли, ежели кто нашёл.
— Неделю назад, вспомни давай, тут ведь менты ночью приезжали, — вмешался Рэмс. — Ты же видел, как этих сатанистов поймали?
— Так одного сцапали, — кивнул Дамирыч. — А остальные смылись. Я бухой тогда был, плохо помню.
— Э-э-э, ты всю ночь здесь караулил? — уточнил лиценциат.
— Ну так это, у меня будка через дорогу, сапоги ремонтирую иногда, — поведал бродяга.
— Кого успел разглядеть-то, поднапряги память давай! — прикрикнул на него смотритель кладбища.
— Ну это, немало народу так-то было, — принялся вспоминать бомж. — Двое здоровенные такие… На джипе они были. Потом один такой чудно одетый… В шляпе такой. — Дамирыч начал махать грязной рукой над головой. — Ну, высокая такая шляпа, как её там называют, забыл…
— Неважно, кто ещё? — поторопил его Аделард, поняв, что речь идёт о многострадальном Гелеонте и его упырях.
— А, верняк, был ещё! — засуетился бродяга, потирая взмокший от волнения лоб. — Баба! Такая субтильная, девчонка совсем… Она здеся частенько трётся. Художница, не иначе! Ночью приезжает обычно, вот на машинке такой малюсенькой.
— Э-э-э, кто такая? — обратился Эдмонт к Рэмсу.
— Понятия не имею, — напрягся тот. — Так ведь сюда много всяких приходит, тем более ночью…
— Твоя задача охранять покой усопших, а не шататься чёрт знает где! — рявкнул старейшина. — Вон девчонка какая-то, где теперь её искать прикажешь?!
— Она это… — добавил Дамирыч, крутя пальцем от головы до плеч. — С волосами такая…
— Что, длинными? — иронично спросил Вельмон, до этого хранивший молчание.
— Да не! — отмахнулся бомж. — Красными, во! С красными волосами!! Я верняк помню, она у машинки своей вертелась перед фарами, на вроде уронила там что-то…
Лицо Аделарда просветлело.
— Э-э-э, тебе знакома эта барышня? — спохватился Эдмонт.
— Да, — кивнул Борисов. — Это моя сокурсница, Женя Дольсон!
Глава 10 Гнездо разврата
Семён Олегович редко когда задерживался на работе. Должность проректора позволяла ему уходить практически сразу после обеда. Главное, это засветиться на месте с утра, потому что университетское руководство любило ранние заседания. По этому поводу у мужчины имелось весьма прозаичное объяснение — поскольку ректор в советские времена возглавлял совхоз и был далёк от академических достижений, то и сейчас не мог позволить себе по утрам наслаждаться сном. Так что подчинённым уж подавно не положено высыпаться.
Но сегодня Семёна Олеговича задержали обстоятельства. Сначала из прокуратуры пришла весть об убитом второкурснике Падерине. Потом ректор вызвал всех «на ковёр», уязвлённый тем фактом, что университет стал лидером по областным криминальным происшествиям. Шутка ли, только за последний месяц целых два вопиющих случая — двое повесившихся в болоте, а теперь ещё и новичок из Нижнего Новгорода. Поэтому всю вторую половину дня пришлось разрабатывать стратегию профилактики правонарушений среди молодёжи. А ведь ради такого надо провести заседания уже со своими подчинёнными, вызвать деканов на беседу, дать указания кафедрам.
Впрочем, когда на пороге возникла знакомая высокая фигура в сером костюме, Семён Олегович понял, что лучше бы занимался дневной канцелярской работой, чем вечерними приёмами следователей. Но Тронин был не из тех людей, которые назначают удобное время. К тому же, он и сам порядком задержался с визитом сюда в силу загруженности.
— Вот личное дело этого Падерина, — нервно произнёс проректор, пододвинув ему тонкую папку. — Ничего примечательного там нет. Он перевёлся буквально в начале месяца, толком даже проучиться не успел. Но уже прослыл нарушителем дисциплины. Вот засветился в драке в нашей столовой на православном кулинарном конкурсе. Как мне сообщили с деканата, регулярно пропускал занятия, а на одной лекции так вообще вдруг встал и простоял всю пару… Наркоман, должно быть.