Лапочка
Шрифт:
Руки коснулась рука, и в этот миг показалось, что внутри у меня все оборвалось, настолько было больно от легкого прикосновения.
– Прости меня, милая, - услышала дрожащий голос мамы, и мое сердце оборвалось от понимания, что она рядом.
– Ма-а… - хотела сказать, как же я рада ей, но увы, моих сил не хватило даже на одно слово.
– Доченька, - всхлипнула мамочка и горько разрыдалась, носом уткнувшись мне в шею.
А мне в нос ударил такой любимый и родной запах, запах, который никто и никогда не сможет заменить. Запах моей мамочки. Как же я по нему скучала, как мне его не хватало, а теперь бы суметь надышаться.
–
В чем ее вина, если это я должна извиняться, именно я доставила им бед, заставила волноваться, а они не должны переживать.
– Я тебя больше никуда не отпущу, слышишь меня, любимая моя, никуда. Будешь с нами жить, потому что еще одного раза я просто не выдержу, - навзрыд произнесла мама, а из моих глаз покатились слезы.
Мне так больно было от того что больно ей. Всю свою сознательную жизнь я старалась делать так, чтобы родители улыбались, чтобы были мною довольны, старалась ничем не огорчать. А сейчас мне было не сложно представить, что ощущает мама, потому что у самой душа истерзана.
– Прости меня, слышишь, Лапушка, прости. Я должна была заподозрить что-то неладное, но ты была так счастлива, что и представить невозможно, что кто-то посмеет вам помешать. Прости, что не уберегла, доченька моя.
Наверное, прошло несколько долгих минут, когда я слышала плачь мамы, а потом снова провалилась в темноту. В следующий раз очнулась, поняв, что хочу в туалет, но откуда-то появился страх, что мне все приснилось, и мамы рядом снова нет. Потому я даже не сразу попробовала открыть глаза, боясь снова оказаться в маленькой закрытой коморке-комнате. Лучше все произошедшее оказалось бы сном, а мамочка со мной рядом. Мысленно сосчитав до десяти, я все же попыталась открыть, вышло плохо, но уже лучше, по сравнению с первым разом. И да, таки это не сон, больничная палата и занавешенные окна, видимо для того, чтобы дневной свет не резал мне глаза. Медленно и очень осторожно я повернула голову влево, чтобы заметить в кресло уставшую и осунувшуюся спящую маму. Господи, за что ей эти страдания?
Выдохнув, насколько позволяла боль в теле, я не знаю, как, но собиралась подняться и все же добраться до туалета. В моей вене торчала игла, по всей видимости мне поставили капельницу, но я выдернула ее и отпустила, отчего создала легкий шум, и мама проснулась.
– Лапушка! – воскликнула она и тут же бросилась ко мне, осторожно коснувшись губами щеки.
– Мамочка, - прошептала я едва ли, и тут же спросила с тяжелым дыханием: - Мирошка и…
– С ними все хорошо, милая моя доченька. Все хорошо. Они в порядке. Девочка, скажи, ты хоть ощущаешь свое тело? Малышка моя, - мама снова заплакала, а моя душа готова была разорваться от ее слез.
– Я в порядке, мамочка. В порядке, - соврала я, но она и так по мне видела, что ничего хорошего со мной, только вот зачем огорчать еще и словами.
– Они это все так просто не оставят, - зло прорычала она, и я поняла, что мама имеет в виду, только меня сейчас не волновало ничего, кроме потребностей организма.
– Их задержали? – ощущала, как силы меня покидают, но держалась, ради мамы держалась.
– Естественно! Я еще лично с ними увижусь! – от услышанного стало легче, потому что даже я, добрая душа не готова такое простить. Они буквально меня покалечили.
– Мамочка, прости, мне нужно в туалет.
– Лежи, я принесу тебе сейчас «утку». Не
– Что? Нет, мамуль, - мне стало так стыдно от услышанного, что кажется моя синяя кожа вмиг стала красной. Я молодая девушка, и не могу ходить едва ли не под себя.
– Лежи, тебе нельзя вставать, да ты и не сможешь.
Дверь открылась, и на пороге замер Булат. Сказать, что я была рада его видеть? Не совсем. А все потому что мой вид не соответствовал встречи с любимым мужчиной. Лишь искры счастья проскочили в душе от того, что он пришел, не оставил меня. Он здесь… Но взгляд, его взгляд был наполнен ненавистью…
Тяжело сглотнув, я отвела свой взгляд от разъяренного мужчины, а мое сердце сковал страх. Неужели он меня ненавидит за то, что произошло с его родными, неужели ему мерзко просто стоять со мной рядом? От этого осознания стало еще больнее, хотя после пережитого, казалось бы, а разве может быть еще больнее? Да, может. Ненависть, направленная на тебя любимым человеком – это ужасная боль, и ее очень тяжело перетерпеть.
Постаравшись взять себя в руки, я все же решила подняться, потому что находиться под таким взглядом становилось все сложнее. Слегка приподняв голову, а стоило это не малых усилий, я рухнула обратно, понимая, что просто не в состоянии дойти даже до туалета.
– Милая моя, давай все-таки «утку», - взволнованно произнесла мама, и я кажется от стыда провалилась сквозь землю.
– Мама, - отчаянно прошептала я, надеясь на то, что она поймет, как мне неудобно перед Булатом.
– Послушай…
– В чем проблема? – перебил маму мужчина, а я медленно приподняла одеяло, в надежде спрятать лицо.
– Лапушка хочет в туалет, - тут же пояснила мама, и как хорошо, что я спряталась, потому что мне жутко стало стыдно.
Я не видела, что происходит в палате, потому что в добавок ко всему еще и зажмурила глаза. И только почувствовала, что с меня осторожно стащили одеяло, а потом не менее осторожно стали поднимать на руки. В нос ударил знакомый аромат парфюма. Медленно подняв веки, я поняла, что Булат понес меня в ванную комнату, прилегающую к палате. Он держал меня так бережно, под коленками и за спину, что я ощущала себя хрустальной вазочкой, которая стоят бешенных денег. Но стоило мне посмотреть в любимые зеленые глаза, как я поняла, что его ненависть куда-то испарилась, а на смену пришла безграничная нежность.
– Может у меня галлюцинации?
– Тебе плохо? – встревоженно спросил булат, и я тут же прикусила губу.
– Я это в слух сказала? – ошарашено спросила я, а потом взглядом замерла на его губах, всего лишь на несколько секунд и мысленно одернула себя. Нужна ты ему, как же.
– Повторяю вопрос, тебе плохо?
– Нет, - качнула головой, - мне нормально. Насколько это возможно в моем состоянии.
Он внес меня в ванную, и более того усадил на унитаз, а затем осторожно с нежностью в голосе спросил:
– Дальше помочь?
– Нет! – тут же запротестовала я, пряча свой взгляд.
Булат постоял еще несколько секунд, а я спрятала взгляд, чтобы только не видеть его эмоций, которые, как я поняла менялись каждую минуту.
– Я за дверью, - произнес он и наконец-то оставил меня одну справлять нужду.
Но как оказалось, сделать было это далеко не просто, и я снова и снова пыхтела, чтобы хотя бы поднять ночную рубашку. С горем пополам, но я справилась, и стоило мне только нажать слив на бачке, как дверь тут же открылась, являя моему взору мужчину.