Лаптежник против «черной смерти». Обзор развития и действий немецкой и советской штурмовой авиации в

Зефиров Михаил Вадимович

Егорова несколько раз выводила свою группу в атаку. Во время последнего захода ее «Ил» получил серию прямых попаданий. Загорелся двигатель, вышло из строя рулевое управление и пропала внутренняя связь с бортстрелком. Кабина быстро наполнялась дымом, Анна хотела открыть фонарь кабины, но его заклинило. Неуправляемый штурмовик сорвался в штопор…

Вернувшиеся обратно экипажи доложили, что Ил-2 старшего лейтенанта Егоровой и сержанта Назаркиной был сбит над целью, врезался в землю за линией фронта и экипаж погиб. Лишь один летчик успел заметить над самой землей какое-то белое пятно, похожее на купол парашюта, но поскольку он сам не был уверен в этом, то его словам не

придали значения. В тот же день командир дивизии полковник Тимофеев подписал ходатайство о присвоении Егоровой звания Героя Советского Союза посмертно. К этому времени на ее счету были 277 боевых вылетов на У-2 и Ил-2. Трудно сказать почему, но это ходатайство тогда так и осталось без последствий.

31 января 1945 г. передовая группа 5-й ударной армии 1-го Белорусского фронта продвигалась к реке Одер в районе города Кюстрин (ныне Костшин). По пути 220-я отдельная танковая бригада захватила концентрационный лагерь, находившийся в местечке Зоннебург (ныне Слоньск), в 10 км юго-восточнее Кюстрина. Большинство заключенных были угнаны на запад за два дня до этого, и в лагере оставались одни больные и умирающие. К танкистам подошла молодая женщина с еще незажившими ожогами на руках и ногах, которая едва держалась на ногах. Она заявила, что она штурман 805-го ШАП старший лейтенант Егорова, сбитая за линией фронта и попавшая в плен раненой и без сознания.

Женщину немного подлечили в госпитале, организованном на скорую руку там же в лагере, а затем привезли в отделение военной контрразведки «Смерш» 32-го стрелкового корпуса 5-й ударной армии, располагавшееся в городе Ландсберг (ныне Гожув-Велькопольски). Проверка, проходившая в течение десяти дней, подтвердила, что это действительно Анна Егорова. К тому же в доказательство своих слов она предъявила чудом сохранившиеся у нее партийный билет, два ордена Красного Знамени и медаль «За отвагу».

Штурман 805-го ШАП старший лейтенант А. А. ЕгороваОстатки одного из сбитых Ил-2

В тот памятный день 22 августа 1944 г. ее горящий Ил-2, видимо, начал разваливаться еще в воздухе. Летчицу выбросило из кабины, причем она сама не помнила каким образом. Егорова успела дернуть за вытяжное кольцо парашюта, но тлевший купол из-за малой высоты уже просто не успел раскрыться полностью. От сильнейшего удара о землю она потеряла сознание.

Егорова ненадолго пришла в себя, лишь когда немецкие солдаты загружали ее на санитарную повозку. У нее был поврежден позвоночник, сломана рука, а на руках и ногах тяжелые ожоги. И тут опять произошел один из тех счастливых случаев, которые сопутствовали ей в жизни. Немцы не стали утруждаться перевязкой раненой летчицы, возможно, посчитав, что ей немного осталось. В итоге это сделали два поляка-медика. При этом они под бинтами спрятали два ее ордена и медаль, а также партбилет, лежавший в нагрудном кармане гимнастерки. Именно сохранившиеся награды и документы затем помогли ей быстро и успешно пройти проверку в «Смерше», а это удавалось далеко не всем летчикам.

По-прежнему находившуюся без сознания Егорову доставили в лагерь около польского города Радом. И уже в который раз удача была на ее стороне. Летчицу положили в барак, где находилась санинструктор Юлия Кращенко, попавшая в плен в ходе боев на магнушевском плацдарме, который и должны были помочь оборонять штурмовики 805-го ШАП. Она не только взяла на себя заботы о тяжелораненой, но и спрятала ее награды и партбилет в обгоревших сапогах, которые оставались на ногах Анны.

Осенью 44-го года пленных, в числе которых были Егорова, лежавшая на носилках, и Кращенко, перевезли по железной дороге в лагерь в Зоннебурге. И снова счастливое

стечение обстоятельств – среди прочих в том лагере содержались и два замечательных врача, которым администрация позволяла лечить раненых и больных. Это были военный врач 2-го ранга Георгий Федорович Синяков, попавший в плен еще в августе 1941 г. под Киевом, и профессор Белградского университета Павле Трпинац. Их пациентами в своем большинстве становились летчики и танкисты, попадавшие в плен с тяжелыми травмами и ожогами. Благодаря усилиям врачей Егорова постепенно пошла на поправку и даже смогла самостоятельно подниматься на ноги.

Получив справку о прохождении проверки, она отправилась в штаб 16-й воздушной армии. Там ее и нашел замполит 805-го ШАП майор Д. П. Швидкий, который немедленно отправился за ней, едва стало известно о ее «воскрешении». Он доставил Егорову на машине непосредственно к командиру 197-й ШАД полковнику Тимофееву, который, как затем оказалось, давно был влюблен в нее. По его настоянию Анна была помещена на лечение в армейский госпиталь, а вскоре ее переправили в Москву уже в Центральный госпиталь ВВС.

После завершения лечения Егорова прошла медкомиссию, чье заключение оказалось для нее неутешительным. Вердикт врачей был окончательным и бесповоротным – к летной службе негодна. Война подходила к концу, и Анна уволилась из авиации. Она осталась в столице и вернулась на работу в Метрострой. В июне 1945 г. на Парад Победы приехал полковник Тимофеев. Он разыскал Анну и предложил ей выйти за него замуж. Она согласилась, и отныне ее фамилия была Тимофеева. Прошли годы, у нее родились два сына.

Тем временем ее прежние сослуживцы – бывший замполит 805-го ШАП Швидкий и бывший начальник политотдела 230-й ШАД Тупанов – разыскивали «потерявшееся» ходатайство о присвоении старшему лейтенанту Егоровой звания Героя Советского Союза. Они писали во многие инстанции, включая Президиум Верховного Совета СССР. Благодаря их стараниям, а также появившимся журнальным и газетным статьям о судьбе летчицы, дело сдвинулось.

6 мая 1965 г., как было принято тогда говорить, награда нашла своего героя. В Указе говорилось, что звание Героя Советского Союза присвоено Анне Тимофеевой (Егоровой) «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронтах борьбы с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны и проявленные при этом отвагу и геройство».

Ей тогда шел 48-й год, и она стала второй, после Тамары Константиновой, и последней летчицей штурмовой авиации, получившей «Золотую Звезду». В последующие годы, вплоть до своего выхода на пенсию, она работала в Метрострое, в который пришла когда-то совсем юной девушкой.

Прошло почти двенадцать лет после награждения Гридинского и Тимофеевой, и 7 апреля 1978 г. звание Героя получил еще один летчик-штурмовик – Иван Иванович Пстыго. К тому времени он имел звание маршала авиации и занимал пост начальника Центральной инспекции безопасности полетов Вооруженных Сил СССР. Таким образом, формально он стал самым высокопоставленным среди всех штурмовиков-Героев.

Правда, надо заметить, что это звание было присвоено ему не только за отличия в ходе Великой Отечественной войне, а, так сказать, по совокупности. В Указе говорилось «за личное мужество и отвагу, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны, большой вклад в подготовку и повышение боевой готовности войск в послевоенный период, освоение сложной боевой техники». Кроме того, прослеживается и явная связь награждения с 60-летним юбилеем маршала авиации, отмечавшимся 10 апреля того самого 78-го года.