Ларс III
Шрифт:
— И где тут становиться лагерем? — спросил Омуртаг у меня, но я только пожал плечами.
Войско начало разбивать лагерь, но это оказалось нелегкой задачей. Палатки срывало ветром, колья не держались в рыхлом песке. Кони беспокойно ржали, не находя подходящего места для пастбища. Обещанные запасы продовольствия оказались скудными, а воды — и того меньше.
Стемнело. Воины, уставшие и голодные, жались у костров, пытаясь согреться. В темноте слышались ругань и ржание коней. Я, глядя на тлеющие угли, понимал — прибытие в Венецию началось совсем не так,
Глава 23
Начало осени 827 г., Венеция.
Я с тоской смотрел на дворец дожа. Ну и громадина. Белый, резной, с колоннами и арками. Я, конечно всякое видал, даже в Царьград захаживал. Но тут даже у меня дух захватило. Только вот восхищаться красотами было некогда.
Двадцать тысяч голодных ртов, сидели на том проклятом острове, куда их венецианцы засунули.
— Ну что, царь, пойдем воевать с дожем? — пробасил Омуртаг, почесывая бороду. — А то гляди, легион скоро от голода друг друга жрать начнет.
Он, конечно, преувеличивал. Запасы у нас имелись. Да и со стороны болгарской границы припасы поступают. Но ведь уговор был такой, что дож поможет со снабжением.
— Не мечом единым сыт воин. Сначала поговорим, посмотрим, что эти хитрованы задумали, — остудил я горячую голову болгарина, — но ты напирай на них, я в сторонке постою, посмотрю, — хмыкнул я.
Поиграем в доброго и злого полицейского. Эду я тихонько сказал помочь наместнику подергать за хвост венецианцев.
Зал Совета дожей оказался еще роскошнее дворца. Мраморные полы, фрески на стенах, потолок золотой, будто небо в полдень. А народу — тьма. Дож, советники, знатные господа — все в бархате и шелках, с золотыми цепями на пузах. Смотрят на нас с любопытством, будто на диковинных северных варваров, коими мы и были для них.
Омуртаг прокашлялся, постучал рукоятью меча о мраморную колонну — сразу восстановилась тишина.
— Дoбре ли дошли, должен был ты спросить, дож Венеции, — говорит Омуртаг,
Дож, сухонький, как вобла, старичок, заерзал на троне
— Привели мы двадцать тысяч воинов. Да только вот незадача — сидят они на острове вашем, как птицы в клетке, ни еды, ни питья. Это как понимать?
Недавно выбранный, как мне сказали византийцы, венецианский дож Джустиниано Партечипацио заговорил, запинаясь:
— Царь… понимаешь… недоразумение вышло…
Болгарин недоуменно посмотрел на меня. Я, скрывая улыбку, подмигнул. Пусть думает, что Омуртаг — царь. Будет весело.
— Недоразумение? — переспросил болгарин, — Двадцать тысяч человек голодом морить — это не недоразумение, это предательство. А предательство карается только одним способом, — он положил руку на рукоять меча.
Дож совсем скис, а советники его начали переглядываться, перешептываться. Видно, не ожидали такого напора от нас.
Омуртаг усмехнулся.
— Ладно, некогда мне тут с тобой болтать. Три дня вам даю, дож. Три дня, чтобы накормить-напоить мою
Он не договорил, но все поняли. Венецианцы хоть и купцы, но дураками не были. Знали, что северные варвары — воины не робкого десятка.
Омуртаг развернулся и вышел из зала, Метик следом.
Я с Агой, Умкой и десятком легионеров потрусили за ними, еле сдерживая смех.
Венецианцы проводили нас взглядами, полными ненависти и страха. Выйдя из зала совета, Омуртаг расхохотался:
— Видел бы ты свою рожу, царь, когда я дожа пугал! Да венецианец чуть в штаны не наложил!
— А ты хорош, болгарин, — поддержал я его смех, — я уж думал, сейчас мечом махать начнешь.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Омуртаг, — эти крысы только силу и понимают.
Мы направились в город.
— Ну что, — спросил меня Эд, — думаешь, проканает?
— Проканает, — уверенно сказал я, — никуда они не денутся. Глупо это — голодом морить такую армию, которая может и сама взять еду в городе, попутно захватив и уничтожив все, что можно.
— Может они надеются на свои каналы? — задумчиво спросил Метик.
— Посмотрим, — сказал я, — надо быть готовыми к любым неожиданностям.
Следующие три дня прошли в напряженном ожидании. Венецианцы снабжали армию, но неохотно, словно каждую крошку хлеба от сердца отрывали. Омуртаг только фыркал, грозясь вернуться в зал совета и «поговорить» с дожем по-другому.
В один из солнечных дней, в ожидании письма от Ходота, мы с Умкой и Агой направились изучать город. Омуртаг и Метик скучали, поэтому присоединились к нам с десятком легионеров.
Солнце золотило узкие улочки, отражаясь в каналах и создавая причудливую игру света и тени. Умка, с любопытством оглядывался по сторонам, вдыхая запахи пряностей и моря, доносившиеся с близлежащего рынка. Рядом с ним шагала София, с широко раскрытыми глазами, впитывающими экзотическую атмосферу города. Умка с византийской шпионкой сдружились на фоне общих взглядов на услужение своим господам. Я даже не знаю, как на это реагировать. Объяснить мальчишке, что держу под рукой вражеского агента? Не думаю, что это хорошая идея. Мне кажется София использует мальчишку, чтобы быть ближе ко мне. Остается только еще более внимательно наблюдать за мектиковой служанкой. Эда все же надо будет предупредить, мне кажется.
— Видишь, Умка, — улыбнулся Метик, — я же говорил, что Венеция не похожа ни на один город, который мы видели.
— Это точно, князь, — с восхищением проговорил парнишка, — такие дома, такие лодки… А сколько здесь разных людей!
— Пошли на рынок, — сказал я, — покажу тебе настоящие диковинки.
Мы пока шли по многочисленным мостам и переходам. Наняв местного мальчонку в качестве провожатого, наша компания направилась в торговый квартал. Мы свернули на оживленную площадь, где рядами стояли лавки, ломящиеся от товаров. Здесь были ковры с замысловатыми узорами, шелка всех цветов радуги, пряности, благовония, оружие и украшения. Умка то и дело останавливался, разглядывая диковинные вещи.