Ласковое солнце, нежный бриз
Шрифт:
«Ага, раскусили мы тебя! Сам в костюм кутаешься, а поглазеть на почти обнаженное женское тело охоч!» Римма поощрительно улыбнулась. А костюмный вдруг покраснел, уставился в землю (ох, если бы все так просто было с нашими, российскими, следователями!) и пробормотал:
– Аутопсия назначена на сегодня. Однако предварительное медицинское заключение гласит: смерть вашей подруги была ненасильственной и последовала от сердечного приступа.
– А токсикологический анализ крови вы делали? – козырнула слышанным от Павла термином Римка.
И снова обожглась о раздевающий (теперь
– Так что насчет ядов? – поторопила она собеседника с ответом.
– Все чисто, – покачал головой Джай. – В крови вашей подруги присутствуют только следы алкоголя.
Лицо мужчины приняло упрямое выражение. Похоже, он твердо решил: больше никаких нескромных взглядов. И никаких ответов на вопросы сверх меры любознательной русской.
– А что хотели мне сообщить вы? – Он извлек из карманчика своей белоснежной рубашки блокнот и ручку.
Господи, как же рассказать-то ему про Матильдино сексуальное рандеву так, чтобы не очень покраснел? А рассказать надо: во-первых, может для расследования пригодиться. Да и Валентину, сделавшему столь странный и, главное, обидный для Риммы выбор, следовало отомстить. Пусть тоже покраснеет, помучается – когда его следователь о деталях расспрашивать начнет.
– Мне случайно стало известно, что накануне своей смерти, – осторожно начала Римма, – Матильда имела физиологический контакт с одним человеком…
И с удивлением увидела, как индиец возвращает блокнот с ручкой обратно в карман. И еще больше поразилась, когда тот – без малейшего смущения – произнес:
– Вы, конечно, имеете в виду господина Валентина Волина?
– Вы знаете? – опешила Римма.
Но быстро взяла себя в руки. Ненароком уронила бретельку топа со своего успевшего загореть плеча и задала новый вопрос:
– А откуда?
– Господин Волин мне об этом факте сам сообщил. Еще вчера.
Собеседник уже откровенно, не стесняясь, пожирал ее взглядом. И с легкой насмешкой в голосе поинтересовался:
– Вам известно что-то еще, чего я не знаю?
– Нет, – буркнула Римма. – Желаю вам дальнейших успехов в расследовании.
И поспешила от домика Матильды прочь. Сделала несколько шагов, но не удержалась – организовала, чтобы полы сарафана, будто бы от порыва ветра, взметнулись вверх. И добавила про себя: желаю успехов в борьбе со своими инстинктами, индийский извращенец!
Кафе, прилегающее к их спортивному городку, Римма обожала. Она давно мечтала, еще в родной Москве, найти местечко, где тебя все знают. Где бармен улыбается как родной и в курсе, какие напитки ты предпочитаешь в разное время суток. Где официанты готовы согреть душу к месту сказанным комплиментом. И повар готовит точно так, как тебе нравится: мясо средней прожарки и специй сколько нужно, и даже лепешки всегда жарит по ее вкусу – с хрустящей корочкой по краям. Ну, и бонус: посетители тоже народец знакомый – всегда можно и поболтать, и посплетничать,
Но в Москве сколько ни бродила по кафе, даже с виду маленьким и уютным, но не нашла такое, куда бы хотелось возвращаться снова и снова. Только здесь, в Индии, отыскала отдушину. Отправляешься вроде просто перекусить – а настроение уже заранее повышается. Потому что знаешь: официант Джонсон немедленно кинется тебе навстречу, и знакомые с соседних столиков приветливо замашут руками, и, что немаловажно, сидишь практически под открытым небом, навес не в счет, и почти что у твоих ног колышется океан, и терпко пахнет водорослями и йодом, и смешные птички зимородки нагло требуют, чтобы ты с ними поделилась своей лепешкой…
Но из-за происшествия (а смерть Матильды в их спортивном городке тактично именовали только так) даже столь замечательное кафе начало откровенно портиться.
Вот и сегодня вечером: народу никого, а некогда безупречный официант Джонсон опять не бросился навстречу. Когда же Римма подозвала его требовательным взмахом руки, подошел с видимой неохотой, да еще и спросил:
– Вы желаете что-то заказать?
Право, странно звучит, когда подобный вопрос задают человеку, только что усевшемуся за столиком кафе.
– Да, милый Джонсон, – усмехнулась Римма. – Я хочу заказать ананасовый сок, и палак панир [11] , и еще рис с овощами, и…
– Сок принесу, – перебил официант, – а вот поужинать, к сожалению, не получится.
– И почему же?
– Повар уволился, – вздохнул тот. – Еще вчера.
«Очень интересно, – мелькнуло у Риммы. – Особенно если связать со вчерашней смертью посетительницы его кафе…»
– По какой причине?
– Ни по какой. Просто не захотел здесь работать – и все.
11
Кусочки сыра в зеленом соусе.
В разгар сезона? Когда в кафе полно клиентов? И при том что все прекрасно знают: хорошую работу в Индии найти очень и очень непросто!
– Да ладно, Джонсон, колись! – властно произнесла девушка. И заговорщицки подмигнула: – Я никому не скажу.
Официант колебался недолго. Видно было, что его так и распирает поделиться с клиенткой, которой он явно симпатизировал, последними новостями.
Джонсон понизил голос:
– Повар ушел потому, что его семью оскорбили.
– Семью? – удивилась Римма. – А кто у него семья?
– Их здесь трое братьев работало, – продолжал просвещать ее официант. – Сурадж – повар. Раджа – массажист. И еще маленький Винсент в домиках убирал… Так вот Винсенту сегодня сказали, что он вор.
– Кто сказал?
– Один из ваших. – В голосе Джонсона зазвучали нотки неодобрения. – Господин Еу-ге-ний.
Ну, да. Блестящий менеджер и красавец-мужчина Евгений Мединов.
Римме вдруг стало весело.
– И что же ваш Винсент у него украл? Шлепки «Дольче&Габбана»?
Джонсон прижал руки к груди: