Ласковые имена

Макмуртри Лэрри Джефф

Рози пожалела лишь о том, что разрезать провод оказалось так быстро и легко. Она с удовольствием перерезала бы телефонные провода час или два, но больше их не было, а покончив с ним, она растерялась еще больше. Она опустилась на пол спальни.

– Черт побери, ты обрезала телефон, – заметил Ройс, до которого стали доходить последствия этого поступка. – Почему ты обрезала телефон?

– Чтобы ты не мог здесь разлеживаться и болтать со своей шлюхой. Ты что думаешь? Я ухожу работать до упада, а ты здесь будешь лежать и разговаривать? Почему бы тебе не идти к ней и жить

у нее, раз это тебе так нравится?

– А можно? – спросил Ройс.

Рози начала ковырять пол садовыми ножницами. Она поняла, что все сегодняшнее утро усложняла себе жизнь. При сломанном телефоне Аврора даже не сможет ей позвонить, чтобы нанять ее обратно. А теперь Ройс снова заговорил об уходе. И опять же она сама подтолкнула его к этому.

– Я бы мог поехать на автобусе. А грузовик оставил бы тебе, вдруг захочешь куда-нибудь повезти детей. Своди их в зоопарк. Ты же знаешь, как маленькому Бустеру там нравится.

– Ройс, грузовик не ездит. У нас не было денег, чтобы заплатить за ремонт, когда ты его разбил.

Она продолжала тыкать ножницами в пол, что немного беспокоило Ройса. Рози вела себя непредсказуемо, и он был бы рад, если бы, перерезав провод, она отнесла их на место. Трудно было сказать, куда она их воткнет в следующую секунду.

– Ну хорошо. Отправляйся к ней, – сказала Рози. – Я отступаю. Мне казалось, что надо бы вспомнить о нескольких благословениях, которые Бог нам послал за двадцать семь лет супружеской жизни, но ты так, видно, не думаешь, а, Ройс?

Ройс не мог припомнить ни одного благословения.

– Нам надо получить развод, или как? – спросила Рози.

Ширли тоже несколько раз говорила о разводе, но до Ройса эта концепция как-то не доходила. Жить с Ширли было делом нелегким, а разводиться с Рози было выше его сил.

– Нет, ты можешь оставаться моей женой, – серьезно произнес Ройс. – Мне не хочется, чтобы тебе достались такие хлопоты.

– Не знаю, – задумчиво сказала Рози. – Если ты собираешься жить с этой тварью, то, может быть, я разведусь и выйду замуж за какого-нибудь порядочного парня. Я нашла работу – буду подносить еду к мужчинам, и если не буду зевать, может кого приличного и найду.

– Подносить? А как же миз Гринуэй?

– Мы подрались. Меня уволили. Я побила ее подушкой.

– Побила миз Гринуэй?

– Ага, миз Гринуэй, из-за которой ты заставлял меня ревновать двадцать лет. Пока ты не связался с этой тварью, ты считал ее своим идеалом.

В последние месяцы Ройс почти забыл об Авроре Гринуэй. Вдруг воспоминания о том, как она сидит в своем халате, всплыло в его памяти.

– Она что, все не вышла замуж? – спросил он, припоминая, что Аврора всегда была женщиной его мечты.

– А тебе-то что? Авроры тебе больше не видать, я уволилась, а ты будешь жить со своей девкой.

У Ройса голова пошла кругом. Слишком много всего случилось сразу. Теперь, когда он узнал о «фантазии», он предпочитал лежать на кровати, фантазируя про миссис Гринуэй, от которой, как он помнил, всегда так хорошо пахло. От Рози практически ничем не пахло, а от Ширли запах был такой, словно под каждой подмышкой она держала по огурцу. Ройс не

считал себя особенно разборчивым, но от воспоминания об Авроре, такой щебечущей и благоухающей, трудно было отделаться. Пока Рози ковыряла ножницами пол, его эрекция угасла, но от воспоминаний от миссис Гринуэй она возникла вновь.

Заметив это, Рози поднялась.

– Если ты будешь так лежать, целясь в меня своим старым пистолетом, то я ухожу. Пока ты упаковываешь свои вещи, я могу сходить к сестре.

Потом, в полнейшем смятении, она подошла к своему столику и закрыла голову руками. Она не плакала, а просто ей ничего не хотелось видеть. То, на что можно было посмотреть, особенно не радовало. Каким бы Ройс ни был неблагодарным, ей не хотелось, чтобы он уходил, потому что в доме без него чего-то не хватало. Она оставалась с двумя непослушными детьми и вещами, которые не доломали, пока росли, остальные пятеро. Она только что потеряла хорошую работу и в дальнейшем будет долгие вечера бегать с гамбургерами и жареными креветками к машинам, переполненным подростками. Так она застыла, обхватив голову руками, на несколько минут, стараясь ни о чем не думать.

Потом со вздохом она обернулась, чтобы продолжать процесс раздела, но лишь увидела, что Ройс, обескровленный запутанными событиями сегодняшнего утра, заснул, засунув одну руку себе за пазуху. Рози приблизилась к нему на цыпочках.

Во сне Ройс и его маленький сын Бустер выглядели совершенно одинаково. Только Ройсу каждые два-три дня приходилось бриться, живот у него был пообъемистее, а ноги – покривее. Даже когда он лежал на животе, было видно, что ноги у него – колесом. Лу Энн приделала к его гипсовой повязке цветочки и бантик, а маленький Бустер, который не умел завязывать красивые бантики, разрисовал и расписал свободные места каракулями и закорючками.

Рози минуту-другую рассматривала своего спящего мужа, не в силах понять, почему ей хочется, чтобы он остался. Ничто, открывавшееся взору, не привлекло бы ни одну разумную женщину, а как раз таковой она себя считала. Ей казалось, что было бы гораздо приятнее, если бы рядом с ней оказался симпатичный мужчина низенького роста, вроде Вернона – маленький и аккуратный, как она сама. Всю свою супружескую жизнь она опасалась, что как-нибудь ночью Ройс завалится на нее и задушит.

Но все равно она наклонилась и взяла Ройса за руку, вынув ее из-за ворота майки. Как раз в этот момент кто-то забарабанил в дверь. Когда она поспешила открыть, перед ней оказалась ее старшая дочь Эльфрида, которой надо было быть на работе у Вулворта, где она была кассиром.

– Что такое. Милая, почему ты не на работе? Эльфрида, миниатюрная тоненькая блондинка, разрыдалась.

– Ох, мама, Джин забрал наши сбережения. Все, что накопили. Он пришел домой пьяный и отобрал их у меня. Сказал, что вернет, но я не верю. Наверняка взял, чтобы купить что-нибудь для нее. Я знаю, что это она его научила.

Горько плача, она бросилась в объятия матери. Рози отвела дочку на кушетку и усадила ее там, давая ей выплакаться, гладя по спине, чтобы утешить.

– Сколько у вас было сбережений, Эльфрида?