Латино-Иерусалимское королевство
Шрифт:
Тогда Саладин решил, принудив франков перейти к обороне, нанести удар Зенгидам прямо в центре их могущества, в Мосуле. Этим он только спровоцировал создание враждебной ему коалиции, к которой присоединился Балдуин IV взамен обещания выплаты 10 000 динаров и передачи франкам всех крепостей, недавно-отнятых у них на границе с Дамаском (Торон, Баниас, Хабис Джалдак). Воскресив традицию стремительных походов, франкская армия дважды угрожала Босре, доходила до Дарейи подле Дамаска, еще раз разрушила Бейт-джин и возвратила себе Хабис Джалдак (последние месяцы 1182 г.). Саладин снял осаду с Мосула, но у правителя Алеппо из династии Зенгидов, Зенги II, не хватило мужества защищать Алеппо против него: 12 июня 1183 г. владыка Египта и Дамаска присоединил к своим владениям Алеппо. Никогда еще франкской Сирии не грозила такая опасность: теперь со всех сторон ее теснил единый Ислам.
В 1183 г. Иерусалимское королевство и его вассалы (графство Триполи
Саладин, выгадав свой последний успех, вторгся на франкскую территорию: 29 сентября 1183 г. он занял Бейсан, захватив затем замки на севере Самарии (оба Герена и Форбеле). Франкская армия двинулась ему навстречу и, чтобы не быть подавленной численным превосходством противника, укрепилась возле источников Тубании. Укрывшись за вырытыми рвами, франки находились в безопасности от мусульманских всадников, которые только могли вести стрельбу из луков; но приближался голод, и в рядах франков начался бунт. Бароны отказались вступить в бой с Саладином; они подвезли продовольствие и не мешали мусульманам нападать на Мон-Фавор и Назарет. Саладин задумал притворным отступлением завлечь христиан в ловушку: но франки воспользовались этим, чтобы занять лучшую позицию, и мусульманскому владыке пришлось уйти (1183 г.). Еще раз сельские местности Галилеи и Самарии были опустошены, теперь после урожая: общественное мнение сурово осудило баронов, однако Саладин был вынужден отступить, так и не уничтожив иерусалимскую армию.
Несколько месяцев спустя Рено де Шатийон предпринял новый «поход в Аравию». С помощью судов, перевезенных на спинах верблюдов, он осадил Айлу и направил одну эскадру в Красное море, которая разграбила арабские и египетские порты, захватывала корабли и караваны. Это был новый вызов Саладину: не только торговля с Индией была поставлена под угрозу, но франки к тому же высадились неподалеку от Медины. В ярости Саладин приказал снарядить флот, разбивший корабли и экспедиционный корпус франков, участники которого были поголовно либо перебиты, либо ослеплены (чтобы больше не могли найти дорогу к Святому Городу Ислама). После своей сентябрьской кампании в Галилее он попытался еще раз захватить Крак (ноябрь 1183 г.), чье предместье было занято, а верхний город, где тогда праздновали свадьбу принцессы Изабеллы Иерусалимской с Онфруа IV Торонским, осажден. Балдуин IV спешно созвал свою армию и во главе с Раймундом III Триполийским отправил вызволять крепость; Саладин отступил (4 декабря). Но он не замедлил вернуться (август 1184 г.), и еще раз Раймунду III удалось освободить Крак, не угодив ни в одну ловушку, которые готовил для него Саладин.
Опустошив еще раз Самарию, разграбив Наблус, Севастию и Гран-Герен, Саладин вернулся в Дамаск. Его кампания против королевства закончилась полным провалом: он не смог уничтожить иерусалимскую армию, чтобы завоевать затем беззащитное королевство, и его наступление с более ограниченной целью, в Трансиордании, также не увенчалось успехом. Кроме того, став повелителем Алеппо, Саладин оказался втянут в массу распрей, не имевших отношения к франкским делам: в апреле 1185 г. он выступил осаждать Мосул, вторгался в Великую Армению: поэтому, когда бароны Иерусалима, боясь голода (засуха была ужасающей и опустошения предыдущих лет осложнили снабжение продовольствием), попросили у него перемирия, он с удовольствием согласился, порадовавшись, что у него развязаны руки для мусульманских дел.
Таким образом, до 1187 г. франкское королевство выстояло, несмотря на самый неистовый натиск, какой она испытывала со времен битв при Аскалоне и Синн-аль-Набре. Вопреки первейшей необходимости оставаться в обороне и свою изоляцию (в 1184 г. решили воззвать к Западу), королевству все же удалось отбить атаку, которую вели против него объединенные силы мусульманской Сирии и Египта. По окончании четырехлетней войны (1181–1185 гг.), которая последовала за разгромом при Марж Айюме (1179 г.) и тревоги Монмюзара, латинское государство в Палестине подтвердило свою прочность, но силы его были на грани истощения. Это продемонстрировал призыв к государям Запада, прозвучавший весной 1184 г.: патриарх Иерусалима и оба великих магистра — тамплиеров и госпитальеров — отправились к императору и
IV. Короли Иерусалима
Исключительные условия, в которых происходило установление королевской власти в Иерусалиме, сказались на ее характере и даже заложили в ее основу спорные моменты. Известно, что после взятия Святого Града столкнулись две диаметрально противоположные концепции, и решение, которое было принято, носило характер компромисса. В рядах крестоносцев одна партия, преимущественно состоявшая из клириков, объединенных вокруг Арнульфа де Роола, родом из Эно, отвергала саму мысль выбрать вождя, чтобы управлять завоеваниями в Палестине: на этой Священной Земле по окончании похода, предпринятого с целью освободить Гроб Господень и организованного по инициативе самого папы, общепризнанным предводителем которого был до своей смерти папский легат, не могло быть иначе, кроме как выбрать натриарха, духовного главу новой «вотчины Св. Петра». Что касается светского вождя, то его положение мыслилось как подчиненное патриарху Иерусалимскому: если и нужно было выбрать подобного человека, то и речи не могло идти о его избрании прежде религиозного предводителя.
Но в действительности наиболее влиятельной партией в совете, руководившем крестовым походом, были военные (смерть унесла двух самых уважаемых прелатов, Адемара Монтейского и Гильома Оранжского и самым заметным персонажем среди духовенства стал Пьер Нарбоннский, епископ Альбары, который находился в плохих отношениях с Арнульфом де Роолом и его друзьями, людьми со скверной репутацией); эти бароны не могли представить, чтобы Иерусалим был бы неделимым владением и не попал бы вновь при этом в руки мусульман. Светский вождь, таким образом, был необходим; потому решено было отклонить предложения клириков и выбрать «короля» для управления завоеванной территорией прежде, чем избрать патриарха — если, вообще, избирать последнего.
Кого сделать королем? На ум сразу приходил один кандидат, чья армия оставалась самой многочисленной и чьи финансовые средства казались неисчерпаемыми: Раймунд Сен-Жилльский. Несмотря на его ссоры с Танкредом — который пользовался щедростью Раймунда перед тем как рассориться с ним в последние часы кампании, — граф Тулузский получил поддержку большинства баронов, но отказался{71}. Приводили несколько причин его отказа: осознание собственной непопулярности, опасение требований духовенства к короне; но современники утверждали, что граф снял свою кандидатуру из-за несогласия в своих войсках, желавших побыстрее вернуться на Запад и мало расположенных поставлять кадры для оккупации Палестины. Роберт Фландрский и Роберт Нормандский не хотели оставаться на Западе. Танкред был всего лишь кондотьером, располагавшим небольшим войском, и младшим отпрыском в семье, не имевшим никакого достояния в родной стране: таким образом, все теперь указывало на Готфрида Бульонского, герцога Нижней Лотарингии, который покинул Запад без надежды на возвращение, продав даже свой родовой замок епископам Льежа{72}. Помимо важной роли, которую он играл в крестовом походе, выбор «электоров» пал на Готфрида еще и благодаря большому числу его соотечественников, согласившихся остаться в Палестине.
Благочестие Готфрида не позволило ему отказаться от престола, который в конце концов его убедили принять; но он должен был согласиться, без сомнения, под давлением герцога Нормандского, пойти навстречу требованиям духовенства. Некоторое смирение помешало ему, по словам его биографов, «носить золотую корону там, где Христос носил терновый венец»; он без затруднений объявил себя «защитником» — титул, которым в Северной Франции обозначали мирянина, назначенного защищать церковь, — «Гроба Господня», иначе говоря, представителем патриарха в мирских делах (24 июля 1099 г.). Тезис духовенства был принят, но оказался нарушенным из-за того, что назначение Готфрида произошло раньше, чем патриарха. Кроме того, Арнульф де Роол был выбран патриархом без соблюдения необходимой процедуры и не обладал престижем, позволившим бы ему отстранить своего «защитника», с которым он стал сотрудничать.