Латышские народные сказки
Шрифт:
Вот и выходит, что смола лучше горит и тепла от нее больше.
Боб, соломинка и уголь
Соломинка тотчас надумала — перекинулась через реку и говорит углю:
— Перебирайся.
Пошел уголь, но только ступил на соломинку, —
А боб стоял на берегу и так смеялся, что от смеха с одного боку треснул. На счастье, тут к нему портняжка подошел. Боб просит:
— Зашей меня.
А у портного другой нитки, кроме черной, при себе не оказалось, он черной-то и зашил. С той поры и осталась у боба на боку черная полоска.
Солнце, мороз и ветер
Солнце говорит:
— Я сильнее вас обоих. Мороз отвечает:
— Нет, я сильнее.
Понимают они, что сильному легко жить на свете: куда он ни пойди, все его боятся. Но как узнать, кто из них самый сильный?
Идут они, идут и встречают человека. Завидя путников, снял человек шляпу, поклонился и пошел дальше. Но не успел он отойти, как те трое его обратно кличут: хотят знать, кому человек поклонился. Не всем же троим?
Вот и спрашивают они его:
— Скажи, человек, правду: кому из нас троих ты поклонился? Не всем же троим сразу?
Думал человек, думал, а что ответить, не знает. Скажешь — «всем троим» — бог знает, ладно ли будет? Скажешь — «одному», так не знаешь, которому: солнце спалить может, мороз — обморозить, а ветер — землю высушить. Подумал человек: «Не лучше ли сказать, что ветру поклонился? Солнце как ни жги, а ветер подует, вот и посвежеет. Мороз как ни студи, а ветер с юга подует, вот и потеплеет».
Надумал и говорит:
— Я поклонился ветру.
Солнцу это не понравилось, оно грозит человеку:
— Ты еще попомнишь, что ветер тебе любезнее меня был.
А ветер утешает человека, говорит:
— Не страшись ни солнца, ни мороза. Коль начнут они тебя обижать, ты меня помяни.
Летом солнце задумало отомстить человеку и давай палить лучами, сколько есть жару. Так человеку жарко стало, что не знает, куда и деваться: ни на дворе, ни в избе никакой прохлады, хоть в воде спасайся! Да долго ли в воде просидишь? Тут человек про ветер вспомнил и говорит:
— Хоть бы ветерок подул! Не так бы жарко было.
Ветер тут как тут — подул с севера, и сразу прохладнее сделалось. Человек опять за работу взялся, а солнцу пришлось признать, что ветер сильнее его оказался.
Зимой мороз
— Хоть бы ветер подул, погонял бы облака, вот мороз и полегчал бы.
В тот же час подул ветер с юга, закрутил снежную вьюгу, мороз и полегчал. Человек вышел из дому и стал собираться в лес.
Тут и мороз понял, что ветер сильнее его, что с ним не потягаешься. И поехал человек спокойно в лес по дрова.
Повстречался ветер с солнцем и говорит ему:
— Сильнее тот, кто силой не бахвалится. Только на деле видно, у кого силы больше.
Два мороза
— Пойдем в лес, может, там какую-нибудь работу найдем, — говорит Зиемелис.
Полетели они в лес. Где промчатся, там ветки гнутся, осины, березы да сосны трещат.
— Слушай, — говорит Аустринь. — Там по дороге кто-то едет. Бубенцы побрякивают и колокольчик звенит. С колокольчиком едет барин, с бубенцами — мужик.
— Помчимся за ними, — говорит Зиемелис. — И хорошенько их проморозим. Кого выбираешь?
— Не знаю, справлюсь ли я с барином. Разве его проймешь? У него же шуба меховая, шапка кунья да сапоги теплые.
— Ну так я полечу за барином, а ты за мужиком! — говорит Зиемелис.
Ладно. Засвистели, закрутились, снег вспорошили и помчались каждый в свою сторону.
Когда солнце уже зашло, встретились братья.
— Ну как у тебя, братец, дела? — спрашивает Аустринь. — Верно, пришлось тебе повозиться с медвежьей шубой?
— Эх, Аустринь! Молод ты еще, зелен! Пробрался я к этому барину и под шубу и под шапку. Я его подмораживаю, а он в шубу кутается. Чем больше он в шубу кутается, тем я теснее прижимаюсь. Еле он живой доехал!
— А вот у меня с мужиком совсем вышла незадача. Сам я еле жив остался. Вижу, едет мужичонка, невидный из себя. Шубенка вся в дырах. Ну, думаю, пройму я тебя. Влез в одну дыру, начинаю морозить. А мужик, не будь глуп, начинает руками себя хлопать, ногами топать. Мне это не по нраву, я его еще пуще морозить. А он остановил лошадь, достал из саней топор и начал сосну рубить, так что лес зазвенел да щепа полетела. Жарко мужику стало, он и совсем шубенку скинул. Я в нее влез да и заморозил, думаю, этим пройму. А он нагрузил воз, поднял шубенку, видит, что она смерзлась, — давай ее об пень колотить. Как только у меня кости целы остались!.. Еле живой сюда доплелся!