Лавровъ
Шрифт:
– Почему бы не попробовать? – подумал мальчик и, подойдя вплотную к постаменту с глиной, принялся исправлять предыдущие недостатки в работе. Получалось не очень хорошо, как хотелось, это не на бумаге рисовать, но все же что-то, хотя и отдаленно, начинало напоминать желаемое.
Прошло ещё несколько минут, когда раздался чей-то голос : – Стоп, время закончилось.
Это выкрикнул натурщик, медленно поднимаясь со стула и направляясь к участникам конкурса. Он обошел каждый бюст, оценивая его глазами и выговаривая слова одобрения в адрес некоторых удачно сделанных фрагментов. Он подошел к последнему: решение в пользу победителя говорило само за себя. – Вот он, наш сегодняшний победитель! – громко произнес ведущий
Мальчик покорно сел и, ожидая своей награды, взглянул на толпу, окидывая взглядом всех присутствующих. Ведущий вынул из кармана брюк листок бумаги, на котором были записаны имена всех участников и быстрым взглядом найдя нужную фамилию и имя, громко объявил: – Дорогие друзья, последним победителем этого конкурса, которому вы были свидетелями, стал Иван Храмских, похлопайте, пожалуйста.
Он немного отошёл назад и указал руками на сидящего паренька. Зрители оживились еще больше. Под громкие аплодисменты и восторженные высказывания в адрес победителя, ведущий принес из рядом стоящего вагончика небольшой ящик.
– Это же не… – раздался возглас какой-то девушки, стоящей в толпе, оборвавшийся на половине. Мальчик посмотрел по направлению этой реплики, она была чуть слышной, но не для него.
– О, нет! – подумал он, – все пропало!
Это была его соседка, жившая этажом выше и знающая его с самого рождения. Сознание мальчика будто окуталось туманом. Реальность в этот момент перестала существовать: не было ни зрителей, ни этой девушки, что не договорила его имя, ни ведущего, который в это время вручал ему подарки. Впрочем, почему-то подарки он видел отчетливо. Это были: две больших шоколадки, футбольный резиновый мяч и какой-то венок, который ему надели на голову, вроде того, что плетут каждое лето девчонки из одуванчиков.
Он поднялся со стула и под грохот аплодисментов быстрым шагом направился к месту, где ждали его родители, находясь до сих пор будто отгороженный чем-то от реального мира. Ноги сами шли. Как бы зная дорогу наизусть.
– Даня! – раздался голос откуда-то сзади. –Данил! – повторил всё тот же голос. Мальчик обернулся. К нему направлялись родители. – Ты где так долго был? – спросила мама, – мы тебя уже заждались. И что это на тебе надето?
– А, – вяло произнес мальчик, как бы давая понять, что не должен отчитываться, вроде взял да взял. – Конкурс выиграл, – добавил он.
– А венок тебе тоже на конкурсе дали? – поинтересовался отец.
– Да, – ответил сын, – но не знаю зачем.
– Это лавровый венец, – ответила мама. – Раньше, в древности их давали только достойным победителям.
После таких слов мальчик преобразился, стараясь сделать так, чтобы его награду увидело как можно больше народу. –Ну, ладно, пойдем, – сказала мама, – мы покатаем тебя на карусели.
Ярмарки в этом городе устраивались в раз месяц, но такие, как сейчас, с каруселями и различными конкурсами – раз в несколько лет. Поэтому на них всегда было очень многолюдно. Повсюду слышались детские крики, радостный смех, ребятня временами просто мешала прохожим своими догонялками, путаясь под ногами и иногда врезаясь в кого-нибудь. Между аттракционами стояли торговые места с разными кондитерскими изделиями. Ведущие различных конкурсов пытались привлечь народ, чтобы выработать план.
– Где ты хочешь прокатиться? – поинтересовался отец, – на какой карусели?
Данил повертел головой, оглядывая все аттракционы; немного подумав, он указал рукой вперед, и, обернувшись к родителям, произнес: – Вон, на той.
Родительский взор скользнул по руке
– Ну, что ж, – улыбаясь и немного наклонив голову набок, произнес отец, – пойдем!
Все трое, не торопясь, двинулись к осьминогу. Оживленные массы людей затрудняли движение, отчего лицо мальчика становилось все более взволнованным в предвкушении захватывающих минут.
Как ни странно, но у билетной кассы было немного желающих отдать свои деньги за несколько минут вращения по кругу, в основном родители и друзья тех, кто в это время находился в корзинах, бешено вращающихся в различных положениях.
Мама, держа за руку сына, узнала у очереди, кто последний и встала за ним.
– Пойду куплю нам чего-нибудь, – произнес отец. Он посмотрел по сторонам и, увидев небольшой разноцветный зонт, направился к нему. Как обычно под ним будет стоять или женщина, продающая мороженое, или мужчина, торгующий сладкой ватой и карамелью. Подойдя вплотную к зонту, под которым находился маленький стол, служащий одновременно и прилавком и столом, где хранился товар, он подумал : -Все-таки я не ошибся!
Здесь и вправду торговали ватой и леденцами.
– Три сладких ваты и один леденец, – произнес отец, обращаясь к продавцу.
– Вам какой?– поинтересовался улыбаясь мужчина, указывая рукой на ассортимент.– Зайца, белочку или медведя?
– Зеленую белочку,– ответил отец, беря в руки вату и леденец.
– Одиннадцать копеек, – произнес в ожидании продавец.
Мужчина вынул одной рукой из кармана мелочь и, отсчитав нужную сумму, подал продавцу и направился к своей семье.
– Один билет! – произнес Данил, положив пятикопеечную монету на специальную тарелку, которая находилась в стенном отверстии на прибитой горизонтальной доске, над которой большими буквами было написано : КАССА.
Билетерша подала ему билет, мама подвела сына к контролеру, стоявшему около карусели.
Данил отдал контролеру билет, и мама усадила сына в одну из корзин.
–Ну что, Ира, он уже там? – подходя к жене спросил отец, держа сладости в руках.
–Да , – ответила она, беря у него вату. Она положила свою голову ему на плечо; её белые локоны рассыпались по его спине, словно накрывая легким покрывалом.
Контролер нажал специальную кнопку и огромный осьминог начал свое вращение, с каждой секундой увеличивая разгон. Сразу же детские радостные крики донеслись до наблюдающих за ними. Прошло минут семь или восемь, когда массивные, стальные щупальца плавно опустились на деревянный помост и замерли. Ребятня вылезала из своих корзин и, немного пошатываясь, шла к своим родным и близким. Данил вылез из своей корзины и, как ни в чем не бывало, подошёл к родителям: вестибулярный аппарат у него был на редкость в отличном состоянии. Он взял свою вату и леденец, и они, не торопясь, побрели вдоль аттракционов, ища для себя что-то подходящее. Впереди в нескольких метрах очередной зазывала, необычно странно одетый, продолжал заманивать прохожих в свое логово. Его костюм был скорее из самой изощренной и не очень здоровой фантазии, нежели смоделированный каким-либо модельером нашего времени, да и движения его напоминали нечто механическое, неживое. Вся голова измазана засохшей кровью, сбежавшей с макушки, цвет лица отдавал сине-зеленым оттенком, вокруг впалых глаз – темные круги. Его пиджак и брюки выглядели ужасными лохмотьями. Рядом с ним на подставке размещался рекламный щит в виде стрелы, указывающий на вход, который выглядел как лесная заросшая пещера. На середине стрелы красовалось название аттракциона: «Комната страха».