Льдом и мечом
Шрифт:
Милита дышит медленнее, глубже. Гримаса постепенно тает, глаза светлеют, в них воцаряется сумеречный оттенок, под цвет ее кожи. Эгорд немного расслабляется, снимает руку: и то хлеб, по крайней мере, в драку не кинется.
— Путники здесь — редкость, — наконец говорит Деймус. — А великие воины и маги, достойные бросить вызов демонам, — впервые. Будьте же нашими гостями, могучие герои!
Деймус поворачивается к народу, руки к небу, потрясает посохом, голос накрывает все селение:
— Братья и сестры мои! Великий праздник, ликуйте же за посланную богами честь! К нам пожаловали храбрые
— Слава!!! — взрываются голоса, подбрасываются сотни рук.
Толпа вихрем кружит со всех сторон, Эгорд даже не успевает сообразить, откуда-то тут же возникают цветы, подносы с хлебом и колбасами, кувшины с молоком, горшочки с медом, в нос хлещут пряные запахи. Смех, визг, возгласы, песни, троицу купают в пестрых голосах, улыбках, осыпают лепестками.
Тиморис увешан девушками, рожа красная будто спьяну, глазищи светятся жирными бликами, сейчас от довольства вывалится язык… Белокожие и смуглые, пышнотелые и малышки, волосы как лучи, длинные и прямые, или ведьмины — пышные витки черной проволоки, а то и рыжие как пламя… И все как одна улыбчивые, ластятся, в глазах недвусмысленная жажда.
— Дружище! — Воин ошалело смотрит на Эгорда. — Если у меня здесь и нет дочки, то будет! И не одна!
Милита держится на удивление стоически. Даже позволяет пихать себе в руки всякую съедобную гадость, обвешивать веночками, только лицо как замок от сокровищницы — тяжелое, хмурое и не взломать.
Деймус приглашает в дом, быкоподобные мужи выстраиваются в коридор, троица кое-как протискивается от пьяной весельем толпы.
Дверь закрывается, голоса резко приглушаются, Эгорд и Милита сваливают дары на стол в углу, немертвая снимает цветочный мусор, брезгливо отряхивается.
Староста проводит в просторную комнату с длинным столом, белая скатерть как глазурь, суетятся служанки, бегут цепочкой туда-сюда, одно за другим с волшебной скоростью появляются блюда, из кухни валит мучной туман. Входят кузнец и лысый толстяк.
— Это Волдур. — Староста указывает на кузнеца, затем на толстяка. — А это Луф, хозяин таверны. Вторые люди в селении после меня.
Начинают звенеть вилки и ножи, розовощекие девушки в передниках накладывают салаты, разливают по кубкам вино и мед. Меж зубов хрустит жареная мясная корочка, Эгорд макает мягкие волокна говядины в холодный острый соус, отправляет в рот, отламывает хлебный ломоть, пористая плоть запеченного теста выбрасывает вьюны пара.
Тиморис трескает за обе щеки: мясо, суп, салаты, вино, квас, на зависть хомякам. Милита, как обычно, открывает рот — и любая еда превращается в облако зыбкого черного тумана, втягивается в клыкастый провал. Сотрапезники и служанки костятся с ужасом, но внимания тактично не обращают, если не считать лезущих на лбы глаз и скачущие кадыки.
— Больше сотни лет назад, — рассказывает Деймус, — корабль переселенцев попал в шторм и разбился об утесы этого острова. Так и появилась наша община. А когда через двенадцать лет к берегу причалил случайный фрегат, никто уплывать не хотел. На острове жертвы
Волдур и Луф поддакивают, кузнец мрачно, наверное, он ко всем так, а хозяин таверны счастливо: наконец-то понял, что перед ним уважаемые люди, можно улыбаться и любезничать без задних мыслей.
— Никто нас в этом водном захолустье не трогает, — продолжает Деймус, — нет денег, воров, войн. Живем как большая крепкая семья. Но семье иногда нужно разбавлять кровь, дабы не погрязнуть в кровосмешении и уродствах. Поэтому вы, дорогие гости, как всегда вовремя.
Тиморис блаженно улыбается, уже представляет, как будет разбавлять эту самую кровь.
— А что за крепость на вершине горы? — в голосе Милиты нотка требования, будто явилась законная наследница острова.
Деймус поджимает губы, прячет глаза, кузнец и толстяк тоже сбиты с толку, явно не ожидали каверзного вопроса, на который, безусловно, знают ответ. Все трое переглядываются, Деймус неохотно говорит:
— Там живут три мага. Нашли нас много лет назад, сделали из скалы крепость. С тех пор живут, не трогают. Как живут и чем занимаются, не знаем. Но говоря честно, мы несказанно рады такому соседству.
— Мы кормим, а они нас лечат и защищают, — простодушно мычит Луф, вытирает с лысины пот.
— Да уж, — ворчливо говорит Волдур. — Девять лет назад спруты, которых приручили маги, разнесли в хлам пиратский корабль, не меньше пятнадцати головорезов. Страшно подумать, что бы с нами сделали, если б не маги.
— А теперь и подавно нужна защита. — Деймус решительно бьет посохом в пол. — Наступление демонов докатывается и до нас. Сегодня, незадолго до вашего прихода, над островом видели дракона.
Теперь переглядываются гости. Тиморис нервно ерзает, жует медленнее, Милита стягивает к переносице морщины недовольства, на лице будто черная звезда.
— А согласятся ли маги встретиться? — дипломатично спрашивает Эгорд.
Волдур и Луф слегка отстраняются, будто гость сообщил, что болен заразной смертельной болезнью. Деймус даже не пытается заручиться их безмолвной поддержкой, видимо, за встречи магов с чужаками или местными отвечает только он и никто иной.
— Маги редко желают видеть кого бы то ни было, — осторожно выговаривает староста. — Мы уважаем их право на покой. И все же ради таких героев осмелюсь навестить сегодня наших защитников, поведаю о вас и ваших благих намерениях, изложу вашу просьбу.
— Благодарю за честь, — склоняет голову Эгорд. — И спасибо за щедрый стол. Рассчитывать не смели…
— Да это разве щедрый! — добродушно похохатывает Луф, глаза светятся, будто явились боги и сказали, что после смерти его душа в любом случае попадет в небесные сады. — Вот вечером устрою дорогим гостям пир! Узнаете настоящую щедрость!
— Это правда. — Даже Волдур, кажется, пытается улыбаться, уголки губ продираются вверх, хрустят ветками бороды и усов. — Луф мастер, когда надо набить пузо. А уж откормить все селение и гостей… Ох, чую, разбушуется наш Луфик, будет рвать и метать, ужин грядет, каких не бывало!