Лед и пламя 1-2
Шрифт:
– Если мы просто предмет насмешек и защищены самим владельцем шахт, то какой смысл во сей этой секретности? – спросила Нина. – Почему бы нам не надеть кружевные платья и не ездить в своих красивых экипажах раздавать вещи?
– И какой же шахтер позволит своей жене принять помощь от богатых городских женщин? – спросила мисс Эмили. – Я думаю, все должно оставаться так, как есть. Хьюстон, я хочу, чтобы ты это хорошо обдумала: считаешь ли ты, что Фентон хочет преследовать по закону только тебя или же всех женщин?
«И рискнуть раскрыть правду о том, как он обокрал
– Нет, – сказала она. – Я не думаю, что меня арестуют. Я предлагаю оставит все на своих местах. Те несколько мужчин, которые знают о том, что мы делаем, кровно заинтересованы в том, чтобы держать это в секрете. Если это все, я предлагаю закончить и разойтись по домам.
– Одну секундочку, – сказала Блейр вставая. – Мы с Ниной хотели бы кое-что сказать.
Совместными усилиями они поделились замыслом, который обдумывали вот уже две недели. Идея заключалась в том, чтобы издавать женский журнал, в котором бы в завуалированной форме рассказывалось о работе профсоюзных организаций по всей Америке. Они показали, какого типа статьи будут печататься в нем, и изложили ряд соображений, как журнал будет бесплатно раздаваться женам шахтеров.
Женщины из «Союза Сестер» поначалу скептически восприняли эту идею. Они и так неожиданно оказались под угрозой быть разоблаченными Фентоном.
– Мы преданы своему делу или нет? – спросила мисс Эмили, и они начали обсуждать новый журнал.
Спустя несколько часов притихшие женщины вышли из гостиной мисс Эмили, каждая размышляя о том, что либо она сама, либо какая-то из ее подруг может быть в любую секунду арестована.
– Хьюстон, – сказала Блейр, когда все ушли, – мы можем поговорить?
Хьюстон кивнула, ощущая, однако, что не в силах рассказать сестре обо всем, что произошло. Блейр могла снова начать обвинять во всем себя, а у Хьюстон и без того было достаточно поводов для расстройства.
– Не хочешь рассказать мне, что вчера случилось? – спросила Блейр, когда они остались наедине. – Ходят слухи, что ты бросила его. Это правда?
– Вполне, – сказала она, сдерживая слезы. – Я сейчас временно живу у Памелы Янгер, дочери Джекоба.
Блейр долго смотрела на свою сестру, не давая советов и не делая никаких замечаний.
– Если тебе станет от этого легче, я могу тебя выслушать, но, по-моему, тебе необходимо сейчас чем-нибудь себя занять, чтобы не думать об этом. Первый выпуск журнала «Леди Чандлер» необходимо представить на рассмотрение Совета директоров, и я хочу, чтобы он выглядел как можно более безобидным и безвредным. Мне нужны статьи о том, как чистить одежду, заботиться о волосах, как одеваться по-королевски на зарплату углекопа, ну и тому подобное. Я думаю, ты могла бы справиться с этой работой. Пойдем купим тебе печатную машинку. Днем я покажу тебе, как с нею обращаться.
Хьюстон не думала о том, как бы она проводила время, если бы ей не надо было больше заботиться о Кейне, но сейчас она осознала, что если не начнет работать, то будет торчать у Пам все дни напролет и сокрушаться по поводу того, что она оказалась такой дурехой, выйдя замуж за
– Да, – сказала она, – мне нужно чем-нибудь себя занять. У меня уже появились кое-какие идеи, как жены шахтеров могли бы сделать свои лачуги чуть-чуть посветлей и хоть как-то украсить свою жизнь.
Блейр навалила на Хьюстон так много работы, что у той вообще не оставалось времени, чтобы хоть о чем-нибудь подумать. Как только Хьюстон заканчивала одну статью, Блейр придумывала ей новое задание. Пам так захватила идея журнала Блейр, что она превратила свою кухню в лабораторию по выведению пятен и пыталась найти действительно эффективный метод очистки вельвета. К концу дня весь дом провонял нашатырным спиртом, но зато Хьюстон с полным правом смогла написать, что, «хорошенько втерев твердой щеткой две чайные ложки нашатырного спирта в вельветовую ткань, вы сможете очистить ее от пятен». Блейр сказала, что этот рецепт можно было бы сделать «гвоздем» номера. Пам на это довольно улыбнулась, но Хьюстон почувствовала сарказм в голосе сестры.
Эта работа оказалась также хорошим поводом для Хьюстон не выходить на улицу, чтобы не встречаться с горожанами. Пам часто покидала дом, никому не говоря, куда она направляется, и благодаря этому она смогла держать Хьюстон в курсе новостей, сообщая ей, что Кейн все время сидит один в доме, без слуг и без друзей.
– И без родственников. Этим он, должно быть, доволен, – добавила Хьюстон. – Теперь никто не будет прерывать или тревожить его во время работы.
– Не горюй ты так, Хьюстон, – сказала Пам. – Сожаления о том, что могло бы быть, только лишний раз расстраивают человека. Я-то знаю. Как ты думаешь, включить нам в первый номер этот способ окраски ткани? Немного кампешевого дерева и немного килайи. Я так уже два раза подновляла свою черную фетровую шляпу, и получалось просто прекрасно.
– Да, конечно, – рассеянно сказала Хьюстон, счищая краску с молоточков печатной машинки. Блейр рассказывала, что, когда Ремингтон изобрел пишущую машинку, молоточки все время цеплялись друг за друга, мешая печатать. Когда владельцы решили разобраться, в чем тут дело, оказалось, что машинистки печатали слишком быстро для механизма машинки, и поэтому было решено устроить его так, чтобы было как можно труднее печатать. Они разместили наиболее часто используемые Клавиши на разных концах клавиатуры, так чтобы машинистка не так быстро успевала нажимать их. По воле случая так получилось, что верхний ряд клавиш читался как «ЙЦУКЕН» – почему, никто не знает.
Через две недели после того, как Хьюстон ушла от Кейна, прибыл заказанный им для Опал вагон, подняв много шума в городе. Вся в слезах Опал пришла к Хьюстон и завела разговор о том, какого замечательного человека она бросила, и как она могла так поступить, и что женщина без ребенка это не женщина, да и что вообще страшно подумать, что Хьюстон может остаться без мужа.
Хьюстон удалось объяснить своей матери, что это Кейн отказался от нее, а не наоборот. Это не совсем было так, однако, чтобы успокоить мать, можно иногда пойти и на ложь.