Лед и пламя (Книга 1)
Шрифт:
Рот Блейр был набит сэндвичем, и она отхлебнула молока.
– И что, Хьюстон ничего не сказала? Не представляю, чтобы она позволила мужчине проделать с ней такое на людях.
По правде говоря, она не могла представить такого и в более интимной обстановке.
– Я никогда не видела ничего похожего между ней и доктором Лиандером, но мисс Хьюстон не только это позволила, но и привела его сюда и попросила вашу матушку принять его в гостиной.
– Мою мать? Да она плачет каждый раз, как слышит имя Таггерта.
– Ну уж не после вчерашнего. Не знаю, что ей в нем понравилось,
Сьюзен взяла с кровати пустой поднос.
– Но после того как , мисс Хьюстон уехала с этим человеком, случилось, должно быть, что-то ужасное, потому что вчера вечером она вернулась в слезах. Она пыталась скрыть это от меня, когда я помогала ей раздеваться, но я заметила, что она плакала. И сегодня - она не ест и целый день сидит в своей комнате, - Сьюзен бросила мрачный взгляд на Блейр.
– Так же, как вы, мисс. Этот дом сегодня какой-то несчастливый, - заключила она, уходя из комнаты.
Блейр тут же отправилась к сестре. Хьюстон лежала на кровати с красными, опухшими глазами и являла собой жалкое зрелище. Первой мыслью Блейр было, что несчастье сестры - ее вина. Если бы она не вернулась в Чандлер, Хьюстон осталась бы помолвленной с Лиандером и не была бы вынуждена выходить замуж за человека, роняющего на нее тарелки и не умеющего вести себя в обществе.
Блейр попыталась поговорить с Хьюстон, объясняя, что, если она явно даст понять, что все еще не забыла Ли, она, возможно, вернет его, и ей не придется приносить себя в жертву этому Таггерту. Но чем больше Блейр говорила, тем больше Хьюстон замыкалась в себе. Она только сказала, что Лиандер ее больше не любит и желает Блейр так, как никогда не желал ее, Хьюстон.
Блейр хотелось сказать сестре, что если только та подождет до двенадцатого, то снова получит Ли. Она хотела рассказать о смахивающем на шантаж плане, об Алане и о том, как сильно она его любит, но боялась, что Хьюстон станет только хуже, если она почувствует себя утешительным призом. Она могла говорить, казалось, лишь о том, что Ли ее бросил, что ему нужна Блейр, а Таггерт делает ее несчастной, хотя и не пояснила, каким образом.
И чем больше Хьюстон говорила, тем хуже чувствовала себя Блейр. Она-то ведь поехала с Лиандером потому, что сомневалась в его отношении к сестре. Она беспокоилась, поскольку видела, что Хьюстон нисколько не расстроилась из-за размолвки с Ли. И теперь у нее другой мужчина, однако Хьюстон проводит дни в тоске. И зачем только она вмешалась!
Хьюстон стояла у кровати, пытаясь унять поток слез, струящихся по лицу.
– Ты, наверное, думаешь, что у тебя с Лиандером все кончено, но это не так. И тебе нет нужды наказывать себя общением с этим мужланом Таггертом. Он и тарелки с едой удержать не может, не говоря...
Блейр замолчала, потому что Хьюстон дала ей пощечину.
– Я собираюсь выйти замуж за этого человека, - сказала Хьюстон со злобой в голосе.
– Я не позволю тебе или кому-то другому порочить его.
Блейр держалась рукой за щеку, в глазах у нее появились слезы.
– То, что я сделала, начинает вставать между нами, - прошептала она.
– Но никакой мужчина не заменит сестру, - сказала Блейр и вышла из комнаты.
Остаток дня Блейр провела еще хуже. Если у нее и оставались сомнения относительно того, почему ее сестра выходит замуж за Таггерта, они рассеялись перед обедом, когда в их дом доставили дюжину колец от Таггерта. Хьюстон взглянула на них, и ее лицо засветилось. Она прямо-таки выплыла из комнаты, и Блейр подумала: "Неужели двенадцать колец и коляски достаточно, чтобы примириться с жизнью с таким человеком, как Таггерт?" Судя по выражению лица Хьюстон, у той не было в этом сомнения.
Они сели обедать. Оживленность Хьюстон доставляла Блейр мучения, но она знала, что все попытки поговорить с сестрой окажутся напрасными.
Когда во время обеда зазвонил телефон, Гейтс приказал служанке передать тому, кто бы там ни был, что никто не подойдет к этому новомодному устройству.
– Они думают, что имеют право вынудить нас разговаривать только потому, что могут заставить эту штуку звонить, - проворчал он.
Сьюзен вернулась, взгляд ее был устремлен на Блейр.
– Тот, кто звонит, говорит, что это очень важно.
Мне велели передать, что это мисс Хантер.
– Хантер, - проговорила Блейр, не донеся до рта ложку с супом.
– Я, пожалуй, подойду.
И, не дожидаясь разрешения мистера Гейтса, она побежала к телефону.
– Я не знаю никаких Хантеров, - сказал ей вслед мистер Гейтс.
– Да нет же, знаешь, - мягко произнесла Опал.
– Они переехали сюда из Сиэтла в прошлом году. Ты познакомился с ним у Лечнеров тем летом.
– Может быть. Я, кажется, припоминаю. Хьюстон, положи себе говядины. Тебе следует немного пополнеть.
***
– Алло, - нежно произнесла Блейр. Она услышала в телефоне голос Лиандера.
– Блейр, пожалуйста, не вешай трубку. Я хотел бы кое-куда пригласить тебя.
– А что на этот раз ты собираешься сделать с Аланом? Ты перепробовал ружья, лошадей, ты чуть не утопил его. Ты знаешь, что сегодня мы играли в теннис? Ты мог бы закидать его мячами или ударить ракеткой.
– Я знаю, что вел себя не лучшим образом, и хочу загладить свою вину. Завтра я дежурю и должен буду выезжать по срочным вызовам, кроме того, мне нужно навестить несколько пациентов за городом. Я подумал, что ты, может быть, захочешь поехать со мной.
На мгновение Блейр онемела. Провести целый день, делая то, чему ее учили? Не болтаться без дела, коротая время за разными безделицами, а узнать что-то новое?
– Блейр, ты меня слышишь?
– Да, конечно.
– Если нет, я пойму. День будет долгим, и я не сомневаюсь, что к концу его ты вымотаешься, так что...
– Я поеду всюду, куда ты меня возьмешь. Я буду готова с первым проблеском зари, и мы еще посмотрим, кто выдохнется раньше.
Она повесила трубку и вернулась к столу. Завтра она сможет работать как врач! В первый раз за эти дни она не чувствовала бремени ответственности за нанесенную сестре обиду.