Леденящие звезды. Новая теория глобальных изменений климата
Шрифт:
Как только Свенсмарк получил данные из всемирной паутины, он увидел, что изменения облачности год от года следуют за колебаниями интенсивности космических лучей. В середине декабря он показал некоторые первые результаты Фриису-Кристенсену. Руководителю отдела солнечно-земной физики идея Свенсмарка о том, что космические лучи могли бы увеличить облачность, показалась не просто очень интересной, но и обоснованной.
Более того, это был тот самый механизм, способный усилить воздействие Солнца на климат, который Фриис-Кристенсен искал в течение нескольких лет. После того как в январе 1996 года Свенсмарк перешел
Одобрение, высказанное будущим руководителем, побудило Свенсмарка отменить свои рождественские каникулы и заняться сбором дополнительной информации. Первоначально он работал со сведениями, полученными метеоспутниками военно-воздушных сил США и спутниками общего назначения серии «Нимбус» (НАСА). Когда после долгих блужданий Свенсмарк набрел наконец на «Международный спутниковый проект облачной климатологии» и смог вытянуть подробные данные за период с середины 1983-го до конца 1990 года, исследования пошли намного быстрее.
К сожалению, разные страны использовали разные типы метеоспутников, а также очень трудно было отличить облака — в температурном смысле — от просто холодных поверхностей, ледяных полей и вершин горных массивов; в результате на спутниковых картах появлялось немало дефектов и сомнительных мест. Из всех данных Свенсмарк выбрал сведения об облачности над океанами, так как подобные наблюдения велись с американских, европейских и японских геостационарных спутников, висящих высоко над экватором. Что касается данных о космических лучах, он остановил свой выбор на среднемесячных подсчетах нейтронов, которые регистрировались станцией нейтронного мониторинга, устроенной Джоном Симпсоном в Клаймаксе, Колорадо.
Совпадение было поразительным. С 1984 по 1987 год Солнце понемногу слабело, и на Землю попадало больше заряженных частиц. Облачность над океанами тоже постепенно увеличивалась: за этот период она выросла приблизительно на 3 процента. Затем, с 1987 по 1990 год, интенсивность космических лучей снижалась, и облачность также уменьшилась — на 4 процента. Эти результаты наводили на мысль, что изменения в облачном покрове, связанные с космическими лучами, могут оказать больший эффект на температуру Земли, чем малые колебания в интенсивности солнечного света.
Облака послушно следовали за космическими лучами. Для норм, принятых в климатологии, эта корреляция была исключительно точна, и Фриис-Кристенсен со Свенсмарком удивлялись, что до них никто не заметил такой очевидной связи. Они бросились завершать свою работу, опасаясь, что другие ученые опередят их с открытием. В конце февраля 1996 года научный труд отправился в журнал «Сайенс» в Вашингтон.
Вместо быстрой публикации, на которую они, признаться, рассчитывали, вернулся длинный список вопросов и поправок. Разобравшись с ними и добавив небольшие пояснения, Свенсмарк и Фриис-Кристенсен поняли, что работа стала слишком объемной для «Сайенс» и ее следует напечатать где-нибудь еще. Тогда Фриис-Кристенсен взялся за редактора «Журнала атмосферной и солнечно-земной физики», надеясь на то, что редакция в скором времени решит вопрос с изданием. В итоге распухший труд был там опубликован, хотя только в следующем году.
Тем временем летом в английском городе Бирмингеме должно было состояться собрание ученых, изучающих космос, и организаторы без всякой задней мысли пригласили Фрииса-Кристенсена для коротенького выступления на тему солнечного воздействия на климат. Заручившись согласием Свенсмарка, Фриис-Кристенсен решил, что, каков бы ни был ответ из второго журнала, ему следует в своей речи кратко изложить найденные ими взаимосвязи. Так получилось, что первой публикацией ученых на эту тему стал небольшой пресс-релиз, напечатанный по запросу Британского Королевского астрономического общества, отвечающего за освещение событий в Бирмингеме.
Публикация была озаглавлена: «Упущенное звено во взаимоотношениях между Солнцем и климатом». Доклад Фрииса-Кристенсена и несколько последующих интервью на ту же тему вызвали краткую вспышку интереса — разве что в Дании этот интерес был достаточно продолжительным. Весьма типичной можно считать реакцию лондонской «Таймс»: в этой газете, на одной из внутренних полос, появилось короткое сообщение, снабженное заголовком: «Взрывающиеся звезды „могут вызвать глобальное потепление“», — кавычки явно подчеркивали, что само издание дистанцируется от содержания материала.
Колдер также был на встрече в Бирмингеме и следил за реакцией с профессиональной озабоченностью. Он уже знал, над чем работают Свенсмарк и Фриис-Кристенсен, и писал с их помощью книгу о Солнце и изменениях климата. Он боялся, что если его коллеги — научно-популярные писатели — узнают об этом открытии, его история покажется устаревшей, когда книга выйдет в свет. Он мог не беспокоиться. За пределами Дании эта тема никого не интересовала — не только до апреля 1997 года, когда вышла в свет его книга «Маниакальное Солнце», но и годы спустя. Это была новость, которую никто не хотел слышать.
Что касается Свенсмарка, он знал, что ему придется побороться за свое открытие, хотя и не подозревал, что война затянется больше чем на десять лет. Если говорить о науке, он выходил один на один с косматым миром природы, и из свалявшихся клочьев данных о космических лучах, солнечных бурях и земной облачности ему следовало вычесать тонкую шерсть, чтобы соткать убедительную историю. Но при этом Свенсмарку приходилось вести борьбу на два фронта, потому что научное сообщество либо нападало на его идеи, либо просто игнорировало их.
Любой ученый, выдвигающий оригинальную идею, вправе ожидать суровой критики со стороны коллег и тем более противников, которые попытаются доказать, что данные, подкрепляющие новую теорию, или сама теория неверны. В сущности, в этом наука и заключается — выкорчевывать ошибки до тех пор, пока не выживут только хорошо обоснованные утверждения. Идея, встреченная гулом возражений, обычно ложна. С другой стороны, мы знаем немало примеров, когда ученые мужи ожесточенно нападали на подлинные открытия или, наоборот, долго упорствовали, отстаивая ошибочные суждения. Конечно, сопротивление критике — не самый приятный процесс, потому что ученые — страстные существа, а не логические роботы. Обычно споры протекают внешне благопристойно, но вот в климатологической науке они приобрели особенно раздражительный характер.