Леди Элизабет

Уэйр Элисон

В сопровождении вышедшего им навстречу управляющего леди Брайан взяла Элизабет за руку и повела через внутренние ворота, а потом по грандиозной парадной лестнице, ведшей в большой зал. Элизабет задохнулась от восторга, пожирая глазами яркие красочные гобелены на стенах, украшенные самоцветами стекла в высоких окнах и массивную крышу на потолочных балках высоко наверху. В зале расставляли деревянные обеденные столы, и у нее захватило дух при виде сотен блюд и кубков, которые ставили на скатерть. Следом за леди Брайан она прошла по выложенному зеленой и белой плиткой полу к двери слева от помоста, где в узком коридоре слуги складывали салфетки и начищали кувшины. Управляющий проводил гостей в маленькую

комнату неподалеку, где на столе ожидали закуски.

— Можете приготовиться здесь, леди Брайан, — любезно пригласил он.

Взяв со стола щетку, гувернантка принялась счищать дорожную пыль с себя и Элизабет, после чего привела в порядок волосы и головные уборы. Затем она велела Элизабет повернуться кругом. В своем оранжевом атласном платье девочка выглядела чрезвычайно нарядно; обтягивающий корсаж и длинная юбка подчеркивали ее стройную фигурку. То был один из последних нарядов, которые королева Анна купила для своей дочери.

— Давай я тебя причешу, а потом можно идти, — оживленно проговорила гувернантка.

Элизабет нетерпеливо переступила с ноги на ногу.

Еще одни двери, снова поднятые пики, и вот они вошли в большой зал, где вдоль стен стояли навытяжку королевские гвардейцы, наблюдавшие за всеми входившими и выходившими. В зале было полно народу — судя по виду, в большинстве своем придворных, и все они выжидающе смотрели на массивные двери в дальнем углу, куда вели Элизабет и леди Брайан.

— Дорогу ее светлости миледи Элизабет! — крикнул управляющий, и люди расступились, сопровождая их алчными, завистливыми взглядами. Большие двери распахнулись, и управляющий громко провозгласил: — Идет ее светлость леди Элизабет!

При этих словах стоявшие в зале за дверью леди и джентльмены в роскошных одеяниях поклонились или присели в реверансе перед вошедшей Элизабет. Как же чудесно было сознавать, что все эти важные взрослые преклоняются перед ней!

— Реверанс! — прошептала леди Брайан.

Элизабет изящно присела, после чего осмелилась поднять взгляд к дальнему углу зала, где нависал балдахин с государственным гербом. Под ним, на устланном ковром помосте, величественно восседал на бархатном троне ее отец-король, а рядом с ним, в кресле поменьше, — женщина в позолоченном платье и с длинными светлыми волосами. Элизабет сразу поняла, что это и есть королева Джейн, — кожа ее была мраморно-белой, в точности как описывала Мэри.

Три шага вперед, и еще один реверанс; снова три шага, и вот они с леди Брайан опустились на колени, склонив голову. Король поднялся. Все взгляды были устремлены на него в ожидании, как он примет дочь Анны Болейн.

— Встаньте, леди Брайан, — повелел он, сходя с помоста и подхватывая Элизабет на руки. — Добро пожаловать, моя маленькая леди Бесси. — Улыбнувшись, он чмокнул девочку в щеку.

— Добрый день, сэр, — пискнула она, немного подавленная обстановкой.

Вокруг заулыбались.

— Надеюсь, дорога была не слишком тяжелой? — осведомился король.

— О нет, сэр, но она была очень долгой! — ответила Элизабет. — И мне было очень скучно.

Король не сумел сдержать улыбку:

— Познакомься со своей мачехой, Бесси. Позволь мне представить тебя королеве Джейн.

Сидевшая на помосте женщина показалась Элизабет довольно полной, с длинным носом, чуть настороженным взглядом голубых глаз и маленьким ртом с плотно сжатыми губами. Но когда она улыбалась — а сейчас так оно и было, — лицо ее менялось. Элизабет собралась снова присесть в реверансе, но, когда королева протянула к ней руки, она забыла обо всем, утонув в золотой парче и мягкой плоти — платье мачехи имело очень глубокий вырез.

— Добро пожаловать во дворец, леди Элизабет, — произнесла королева, и в голосе ее прозвучало участие.

Несколько придворных зааплодировали

при виде столь трогательной сцены; другие продолжали наблюдать, с улыбкой или любопытством во взгляде. Элизабет радовалась, что она снова с отцом. Она жалела лишь, что рядом с ним нет ее матери, которая была куда красивее, чем королева Джейн. Как же Элизабет ее не хватало!

Обед задерживался, чтобы король мог принять свою дочь, но шел уже двенадцатый час, и солнце стояло высоко в небе, так что все проголодались. Генрих решил в этот день обедать на публике, чтобы все стали свидетелями счастливого воссоединения его семьи, и вскоре на помосте поставили стол, покрытый отглаженной скатертью из расшитого цветами дамаста. Элизабет немало заинтриговал ритуал накрытия королевского стола, куда более замысловатый, чем ей доводилось видеть в Хэтфилде. Обрызгав скатерть сладкими травяными благовониями, на ней разложили салфетки, затем последовали золотые блюда и приборы, бокалы из венецианского стекла, чаши для мытья рук, белые ломти пшеничного хлеба и инкрустированные драгоценными камнями кувшины с вином. Венчала все это великолепие большая золотая солонка в виде корабля, которую поставили перед королем.

Рядом с помостом установили столы, и лорды и леди один за другим начали подходить к своим местам, но продолжали стоять, пока не сядут король и королева. Элизабет и леди Брайан посадили во главе ближайшего к королю стола. Для маленькой девочки то была великая привилегия — официально обедать вместе с лордами и леди в присутствии ее отца-короля, и она изо всех сил старалась не забыть о застольных манерах. Следовало положить салфетку на левое плечо — в чем ей помогла леди Брайан — и вымыть руки в специальной чаше. Ни в коем случае нельзя было класть на стол локти или кулаки, а нож полагалось держать в одной руке, другой поднося еду ко рту. Сидевший напротив джентльмен любезно нарезал ей мясо, поскольку своего ножа у нее не было. Подали вино — чистое, а не разбавленное, как в Хэтфилде, — и оно сразу же ударило в голову, от чего ей захотелось спать и смеяться. Когда обед завершился, по кивку короля леди Брайан отнесла Элизабет в приготовленную для нее комнату и уложила в постель.

Последующие три дня в основном были заполнены пиршествами и увеселениями. Король продолжал уделять Элизабет немалое внимание, а добрая королева Джейн изо всех сил старалась окружить любовью девочку, которой теперь заменяла мать. Потом во дворец приехала Мэри, и стало еще веселее. Элизабет казалось, что она сделалась частью единой дружной семьи. Если бы только с ней была мама…

Вскоре ее отправили обратно домой вместе с леди Брайан — король с королевой собирались отбыть с визитом в Кент. Элизабет огорчилась, что ей придется расстаться с отцом, но прощание получилось по-настоящему нежным. Когда ее привели в тронный зал, где, как обычно, толпились придворные, Генрих поднял ее на руки, пощекотал и крепко поцеловал.

— Очаровательное дитя, ваше величество, — подобострастно заметил французский посол.

Король лучезарно улыбнулся.

— Да, мне жаль с ней расставаться, — ответил он, к радости Элизабет. — Она настоящая Тюдор, вне всякого сомнения. Прекрасна, как бутон, и весьма сообразительна! — Он поставил ее на пол. — Ступай с Богом, дочь моя. Скоро увидимся снова.

Сидя в подпрыгивающем на ухабах экипаже, она жалела, что придворные развлечения вскоре вновь сменятся унылым однообразием детской в Хэтфилде, и чувствовала себя еще более одинокой без отца и любимой сестры Мэри. Ее мысли были заняты мачехой. Сколь бы ни добра была к ней Джейн, Элизабет знала, что скучать по ней особо не будет. Воспоминания о матери все еще оставались слишком живыми, и новая королева ничем не могла помочь.