Леди Фантазия
Шрифт:
— Нет! Грейс несколько раз предпринимала подобные попытки, но ты знаешь, чем все это закончилось. Один человек был убит, а двое других чудом остались живы. В своих руках маркиз, как в клещах, держит всю округу. Чужаку там никто и словечка не скажет, а сам Вулфс-Гейт практически неприступен.
Жанетт презрительно фыркнула:
— Дюжина мужчин не сравнится с одной женщиной… если эта женщина я. — Амбер протестующе вскинула руку, но подруга не дала ей заговорить. — Ты же знаешь, что после того, как узурпатор погубил мою семью, я, по сути, стала шпионкой. Несколько лет я
— О, я все помню: ты спасла мне жизнь и помогла спастись от фликов Наполеона, но ведь ты француженка, и дело было во Франции…
— Я и буду француженкой… в Нортумберленде. Я — как это у вас говорится — буду хорошо смотреться на диком севере. Графиня де Сент-Эмильон, сбежавшая из бонапартистской Франции, спасшая все свои драгоценности и теперь желающая лишь тихой, спокойной жизни…
Амбер увидела, как глаза Жанетт вспыхнули жестким, расчетливым светом. В период диктатуры Наполеона подруга потеряла все, и выжить ей удалось лишь благодаря своему уму и сообразительности. Понимая, что возражать бесполезно, Амбер тем не менее попыталась это сделать:
— Это слишком опасно, Жани.
Жанетт лишь отмахнулась в истинно французской манере:
— Не опаснее, чем переходить Пиккадилли в четыре часа пополудни. Через две недели я скажу тебе, как нам разобраться с этим дьяволом… раз и навсегда. — Она улыбнулась Амбер. — Думаю, Грейс с радостью предоставит свои бриллианты для моей шарады.
С этими словами она развернулась и оставила Амбер сидеть в остывающей ванне.
В тот же вечер «графиня» в элегантном экипаже выехала в Нортумберленд на рекогносцировку. Подруги из «Дома грез» снабдили ее нарядами от лучших портных Лондона, а Грейс, как и рассчитывала Жанетт, вручила ей небольшой ларец с львиной долей своих драгоценностей. Ее сопровождали четверо преданных слуг, два ветерана и двое эмигрантов, которых француженка устроила на работу в «Дом грез».
Близилась полночь. Роб сидел в своем кабинете, восстанавливая силы бокалом коньяка. Каким ужасным оказался этот день! Целый час он провел на Боу-стрит, давая объяснения по поводу убитого разбойника. Дело пошло быстрее, когда прибыл Клайд Дайер, он с уважением отнесся к титулу Баррингтона: как только граф подписал некоторые бумаги для судьи, ему позволили уехать домой. Сыщик опознал в убитом печально известного преступника из паба в Севен-Дайалс, который возглавлял банду пользующихся самой дурной славой воров и убийц.
После того как Роб шепнул сыщику, что в этом замешана Леди Фантазия, они вместе отправились в Сент-Джонз-Вуд.
В течение нескольких часов они допрашивали плененного головореза, но выяснили лишь то, что он никогда не видел человека, который нанял банду.
После допроса Дайер забрал похитителя в участок, а Баррингтон вернулся в свой особняк, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к своей полуночной встрече с Габи.
Роб так и не смог задать вопросы Леди Фантазии. Он был уверен, что она знает, кто стоит за этими попытками похищения, и именно поэтому всегда скрывает свое лицо, никогда не выходит из дома без вооруженной охраны
Роберт допил свой коньяк и поклялся, что непременно найдет и накажет злодея, который ее преследует. Возможно, Габи что-то известно об этом. «Здесь нужно действовать осторожно», — пробормотал он себе под нос. Расспрашивать Габриелл о женщине, которая спасла ее от нищеты, было бы не совсем удобно.
Вообще он преуспел во всем, что касается неудобств — как теперь разобраться в своих чувствах к Габи, к Фантазии… к леди Оберли, которая невольно оказалась вовлеченной в эту круговерть эмоций и приключений? Ему давно уже начало казаться, что они с баронессой не подходят друг другу.
Пока он давал объяснения на Боу-стрит, Верити прислала записку, в которой писала, что она получила огромное удовольствие от его блистательной речи, хотя и не очень поняла, почему его так беспокоят судьбы, как она выразилась, «этого криминального сброда». Леди Оберли и ее отец уехали, даже не дослушав его выступления.
— О чем же мы будем говорить с ней, когда тема Элджина окажется исчерпанной? — обращаясь в пустоту, задал Роберт риторический вопрос.
Он в сердцах скомкал записку и бросил ее на письменный стол.
Пока лошади неспешной рысцой несли его экипаж к «Дому грез», Роберт решил все-таки поговорить с Габи. Возможно, дело в темноте… или в том, что это происходило после занятий любовью — какова бы ни была причина, но с ней он всегда чувствовал себя непринужденно и без малейшего смущения рассказывал о самом сокровенном. Никто, даже его горячо любимая матушка и сестры, не знали о том, сколь неудачно и даже драматично сложился его брак. А его нынешняя жизнь? И мать, и сестры, будучи женщинами глубоко религиозными и высоко ценящими истинную добродетель, пришли бы в ужас, если б узнали, как и где он вот уже несколько недель проводит свои ночи.
— Они бы стерли колени, молясь за меня, — прошептал он.
Как ни странно, но чувство вины, охватившее его, когда он впервые переступил порог «Дома грез», осталось в прошлом. Так о чем еще стоит спросить Габи?
Графу был нужен совет, а Амбер нуждалась в передышке. В том, что могло начисто смыть перипетии последних дней, и она понимала, что отвлечь ее может только ночь страсти в объятиях Роберта Баррингтона. Прошлое уже давно висело над ее головой как Дамоклов меч, и вот теперь он всей своей тяжестью обрушился на нее. Теперь ее самая близкая подруга будет рисковать жизнью, отправившись в логово зверя.
При одном только воспоминании о сером и уродливом, как тюрьма, замке Истхема Амбер содрогнулась, а ведь есть еще и сам маркиз — грубое, безжалостное и невообразимо порочное животное.
Амбер попыталась убедить себя, что никто не способен позаботиться о себе лучше, чем Жанетт Клодин Бориваж — единственная оставшаяся в живых дочь барона Рошмона. В свое время Грейс не раз заверяла ее в этом.
Амбер нужна была эта ночь беззаботного удовольствия в объятиях своего любовника, чтобы отвлечься от бесполезных размышлений. Но что ее ждет, когда он уйдет? Какую горькую цену ей придется заплатить за эти свидания?