Леди рискует всем
Шрифт:
– Твоя любовница – твое личное дело, и одобрение семьи тут не требуется. Но любовниц не приводят в фамильный дом. Тебе следовало знать это.
– Нет, – оборвал его Гриир, прежде чем Эндрю успел разразиться ханжеской тирадой о моральных принципах джентльменов. – Готовы ли вы принять ее как мою жену?
Надо сказать, совершенно безумная идея. Жениться на Мерседес. Гриир даже не знал, согласна ли она на это после фиаско с Люсом. Однако, запав ему в голову, эта мысль уже не хотела покидать ее. Леди Мерседес Бэррингтон.
Эндрю покачал головой:
– Ты должен очень хорошо подумать. Это может вызвать скандал, который затронет всех нас. На следующий год Эмили начнет выезжать. Это огромный риск.
– Я не думаю, что риск так уж
– Тогда подумай об отце. Он не простит этого, Гриир. Ты больше не увидишь его. Подумай о том, чего ты лишишься.
Гриир попытался подумать. Наследство, оставленное бабушкой, целиком предназначалось ему. Двадцать тысяч фунтов, которые он получит после того, как женится на подходящей девушке.
Эндрю понизил голос:
– Эти двадцать тысяч останутся здесь. Мы не должны жить так, как сейчас. Ты понимаешь, о чем я говорю.
Он понимал, надо поддерживать видимость.
– Деньги на новый фонтан.
– Этой осенью мы даем приемы. Надо кое-что сделать. – Эндрю вздохнул.
«Да, – подумал Гриир, – сделать что-нибудь, что отвлекло бы взгляд от того, что в действительности окружало их – обветшавшее, разваливающееся поместье».
– Мы могли бы вложить твои двадцать тысяч и получить проценты. Могли бы починить крышу.
– Ты хочешь сказать, вымогли бы, – холодно перебил Гриир. – Вы мечтали получить мое наследство, верно?
Он начал понимать, к чему все идет. Эндрю не отличался изощренностью Аллена Локхарта в деле манипулирования другими людьми, но играл в ту же игру. Гриир видел, в чем состоит план брата. Отдать ему фамильную ферму и подыскать невесту из дочерей местных баронов, чтобы и он, и его двадцать тысяч остались в семье.
– Нет, – твердо сказал Гриир. – Я не потерплю этого шантажа и не поддамся на него.
Лицо Эндрю побагровело.
– Ты не получишь ни пенни, если женишься на ней.
– Нет, если ты воспользуешься своим влиянием на отца, чтобы убедить его отдать деньги. – Гриир холодно улыбнулся. Ему не нравилось, что он собирался сказать, но другого выхода не было. Гриир хотел понять, что представляет собой брат. – Что, если я пообещаю тебе половину денег, если ты добьешься согласия отца?
Злость в лице Эндрю почти мгновенно исчезла, сменившись расчетливым блеском в глазах.
– Это стоит обдумать. Десять тысяч были бы очень кстати. – Он говорил медленно, будто думал вслух, уже представляя, как потратит эти деньги.
Грииру захотелось ударить его.
– Ты мерзавец. Это не имеет отношения к деньгам. – По крайней мере, не должно иметь.
– Имеет. Не будь наивным, – усмехнулся Эндрю. – Деньги всегда играют главную роль.
– Ты мне противен. – Гриир повернулся на каблуках и направился к дому. Он чувствовал себя разочарованным, обнаружив, что поменял махинации Аллена Локхарта на интриги брата и разница между ними невелика. Этот визит сулил оказаться короче, чем планировалось. Но Гриир не мог уехать просто так. Он хотел провести время с сестрами, показать Мерседес свой дом. Он должен поговорить с отцом, хотя тщетность этой попытки казалась очевидной.
Через пять дней Мерседес почувствовала, что дело плохо. Нельзя сказать, что кто-то изменил свое по ведение, став более суровым. Но уж лучше бы они сделали именно это. Тогда она смогла бы понять, в чем проблема. Но все шло с точностью до наоборот. За обедом все держались с неизменной любезностью, как и за последующей игрой в карты. На следующее утро девочки вместе с матерью показали ей сад. Они провели время после полудня на задней террасе, занимаясь каждый своим любимым делом. Эмили рисовала акварели, Клара читала вслух, а они с леди Тайвертон вышивали. Внешне все выглядело прекрасно. Как парадные комнаты внизу. Но под этим скрывалось сильно подгнившее нутро. Мерседес замечала это, поскольку никто не задавал ей никаких личных вопросов, не делал попыток узнать ее по-настоящему. Она достаточно тесно общалась с ними, чтобы понять: на самом деле ее просто игнорируют. Сегодня она была предоставлена сама себе – очередное напоминание о том, что отвергнута окончательно. Леди Тайвертон с девочками уехали в деревню на церковное собрание. Ее демонстративно не пригласили. Это потребовало бы ее публичного признания. Гриир где-то пропадал, как и большую часть их визита. Мерседес почти не видела его, а когда это случалось, они никогда не оставались одни. Из уважения к дому и родителям вопрос о том, чтобы тайком проникнуть к нему в комнату или пустить к себе, даже не поднимался. Мерседес до боли не хватало его в постели. Разделяй и властвуй – прекрасная стратегия. Интересно, понимал ли это Гриир? Между тем время шло. Приближалась пора подумать о возвращении в Брайтон. Мерседес вспомнила про коридор, где находились кладовые. Сегодня подходящий день, чтобы посмотреть, что там. Коридор затрагивал ее любопытство. Большинство людей используют чердаки. Но что они хранили тут? Она наудачу толкнула первую дверь. Та поддалась, Мерседес открыла ее. Комната размером со спальню была вся заставлена коробками. Она изучила наклейки: белье, скатерти, простыни. Странно. Она открыла одну из коробок, на нее пахнуло кедром и лавандой. Она сунула руки внутрь и нащупала слои папиросной бумаги. То, что лежало внутри, хранилось с особой аккуратностью. Ее пальцы коснулись мягчайшего льна, и Мерседес вытащила нетронутый комплект белых простыней, украшенных дорогим кружевом и изысканной вышивкой. Поднесла к носу и вдохнула. Это заставило ее слегка улыбнуться.
– Теперь вам известна наша маленькая грязная тайна.
Звук этого голоса, раздавшийся сзади, заставил Мерседес вздрогнуть. Она почувствовала себя совершенно беззащитной. Ее поймали с поличным на месте преступления.
– Эндрю, вы напугали меня. – Она убрала простыню назад и отряхнула пыль с юбки. – Я думала, все уехали.
– Я вижу. – Его голубые глаза смотрели холодно, без малейшего озорства и теплоты, которые она так часто замечала в глазах Гриира. Он вошел в комнату, зажав Мерседес между собой и коробками. – И что вы теперь о нас думаете? Мы храним самые лучшие вещи тщательно упакованными и достаем их только в особых случаях, например для официальных визитов.
Мерседес хватило одного взгляда на простыни, чтобы догадаться, что к чему.
– Мне все равно, как вы поступаете. – Она попыталась пройти мимо него в коридор.
Эндрю схватил ее за руку:
– А мне не все равно. Нам нужно, чтобы он сделал хорошую партию. Он может найти себе пару гораздо лучше вас. Он обязан.
Мерседес вырвала руку. Ее подмывало достать кинжал, спрятанный в корсаже.
– Если вы позволите, я хочу посмотреть, не вернулся ли Гриир.
Но ей так и не удалось повидаться с Грииром до обеда – очередной демонстрации показной вежливости, хотя после неприятной встречи с Эндрю можно было считать, что с ней покончено. Мерседес поняла, чего хочет семья. А Гриир? Он выглядел безупречно в своем вечернем костюме, подходящем для сельского обеда. Свои светлые волосы он поминутно отбрасывал назад от лица. Гриир немного загорел от частых прогулок верхом и излучал силу и здоровье. Сердце Мерседес едва не разорвалось на части. Понимал ли он, что должен выбрать между ней и своей семьей? Как она могла заставить его сделать выбор? Обед тянулся бесконечно. Эмили поведала про акварель, которую написала сегодня. Когда Клара стала рассказывать про котят, недавно родившихся в сарае, все засмеялись. Тем не менее сегодня над столом витало какое-то едва заметное напряжение. Отец Гриира был еще задумчивее, чем обычно, Эндрю даже не пытался скрывать свою антипатию к ней. Мерседес отчаянно искала предлог, чтобы уйти. Она уже собралась сказаться больной, когда перед десертом Гриир встал: