Леди-воровка на драконьем отборе
Шрифт:
— Судьба тут ни при чем, пап, — я высокомерно задрала нос. — Это всё твоя наука.
— О, как?! — отец недовольно прищурился. — Не помню я, чтобы преподавал тебе способы ухода от погони.
— А я подслушала. Увидела на дороге богатый экипаж с гербом, смекнула, что уж его-то проверять не станут и вломилась внутрь. А если бы хозяин кареты начал вопить, прикрылась бы твоим именем. Побоялись бы связываться.
— Вот лиса! — отец покачал головой. — Уж не знаю, как там тебе сердце разбили, но жениха я тебе представлю. Посмотри на него, поговори, выслушай, что скажет.
— А Мирабель в Академию ты отпустил, — проворчала я. — А если я учиться захочу?
— То это уже будет головная боль твоего мужа, — довольно рассмеялся отец. — А я, наконец, займусь судьбой старшей дочери. Родилась-то она здоровой и крепкой, только вот росла сиротой при живых родителях. Отец, сама понимаешь, а мать просто выбросила её из своей жизни, выслав в закрытую школу. Представь, милая, за девять лет обучения Мирабель лишь дважды посещала дом.
— Ты её любишь так же, как меня? — моё сердце снова уколола неуместная дочерняя ревность.
Уж слишком эгоистична я была, чтобы делиться любимым родителем. Но в то же время я понимала, что он прав, и сестра заслуживает быть любимой и нужной.
Заслуживает не меньше меня!
— Анабель, это странный вопрос. Вот ты какую руку больше любишь правую или левую? — он приподнял бровь.
— Что значит какую? — не сообразила я. — Обе, конечно.
— Вот и я люблю вас обеих, по какой руке ни ударь — всё больно будет.
Неожиданный громкий звук заставил вздрогнуть. В дверь постучали. Моргнув, я непонимающе уставилась на папу.
— Почти два ночи, поздновато даже для твоих гостей.
— Нет, Анабель, эти пришли как раз вовремя, — хмыкнул он. — Слуг я распустил на сегодня. Так что открою сам, а ты поднимайся в свою комнату и подожди немного там. Наш разговор еще не завершен.
— Но, кто это? — не поняла я.
Стук в дверь повторился.
— Твой жених, Анабель, — ты познакомишься с ним сегодня.
— Ночью?! — от удивления у меня приподнялась бровь.
— Да, — отец кивнул, — затянулся весь этот фарс. Отдохни немного, а я переговорю с ним.
Мне ничего не оставалось, как подняться с кресла и удалиться на второй этаж. Подмывало, конечно, подсмотреть, но зная характер отца, наверняка он уведет визитеров сразу в свой кабинет.
Слишком уж он хорошо знал мою манеру прятаться за лестницей и греть ушки подслушивая.
Глава 16.2
Меня встретила такая знакомая и родная комната. Пройдя до окна, остановилась, распахнула раму из гладкого светлого дерева и, уперев ладони в подоконник, выглянула наружу. Из тьмы проступали очертания большой кареты, но невозможно было рассмотреть, есть ли на ней герб, указывающий хотя бы на род или графство этого таинственного жениха. Расстроено выдохнув, высунулась ещё больше, рискуя и вовсе выпасть, но на крыльце уже никого не было.
Неизвестность буквально душила. Сделав круг по комнате, остановилась. Носки туфелек утопали в высоком ворсе ковра. Нужно было разуться ещё на пороге. Прикусив нижнюю губу, взволнованно потерла ладони и села в кресло.
Тишина. Ни звука.
Закрыв лицо руками, и представить боялась, кого сейчас увижу там внизу. Да и есть ли хоть какая-то разница, кто тот мужчина, что назовет меня женой? Главное, что это будет не Рауль Хелиодоро.
От этой мысли заныло в душе.
Я совершенно не умела страдать. Мне хотелось кричать, топать ногами и требовать, чтобы меня жалели. Так ведут себя не повзрослевшие особы.
Эта мысль буквально грызла.
Убрав ладони от лица, осмотрелась. Привычная мне обстановка комнаты показалась неожиданно детской: ковер с яркими красными маками, большая постель на резных ножках с розовым балдахином, над ней вышитая картина... с лисятами. Полка с мягкими игрушками, ещё одна с фарфоровыми куколками. На столе глиняные, потрепанные жизнью статуэтки, изображающие зверят. Детские игрушки, старые и забытые. Но у меня всё рука не поднималась выбросить их.
Эта комната вполне подходила для ребёнка, но никак не для молодой женщины.
Сглотнув, я опустила голову и, наконец, призналась себе в том, что не замуж я боюсь выходить, а взрослеть. Брать на себя ответственность за свои поступки, планировать будущее, получать профессию. Заботиться о себе сама. Да что там о себе — хоть раз подумать о ком-то еще.Мне нравилось быть маленькой любимой папиной дочкой. Беззаботной, ветряной и наивной.
Осознание этого далось не просто.
Подняв центральную статуэтку лисы, покрутила её в руках. Уже и не помнила, откуда они у меня. Увидела у какого-то ребенка в парке и скомандовала папе: «Хочу!» И вот она вся коллекция.
Жаль, нельзя так же указать на лорда дознавателя и произнести это самое заветное «хочу». Улыбка скользнула по моим губам. На лестнице послышался шум. Тяжелые шаги. Замерев, я нахмурилась. В дверь тихо постучали.
— Входите, — негромко произнесла, понимая, что это может быть только отец.
Раздался тихий скрип. Вскинув голову, я замерла.
Нет! Это был не папа.
Высокий, мускулистый мужчина, придержав дверь, неспешно вошел в комнату. Взглянул на меня и протянул коробку дорогих шоколадных конфет. Моих любимых. Я смотрела на маску волка и не могла осмыслить происходящее.
Лорд Волк!
— Вы мой жених? — выдохнув, взглянула за его спину, будто ожидая там разглядеть ещё кого-то.
Но мужчина кивнул и прикрыл за собой дверь.
Проглотив внезапно появившийся ком в горле, окончательно растерялась. Я ведь даже не знала, кто он. Как его зовут. При титуле ли? Или, может, при должности? Всё, что я могла о нем сказать — молод. Но и об этом судила, только глядя на его ладони.
А он все протягивал мне эти конфеты.
Тряхнув головой, поднялась с кресла и, взяв презент, сжала его в руках, не понимая, а дальше что. Мужчина молчал. Я не видела в глубоких прорезях маски его глаз, но ощущала взгляд. Он смущал. Настораживал. Тревожил.