Леди второго сорта
Шрифт:
Капитан молча прошел следом. Дверь тихо закрылась за мужчинами, и в комнате стало тихо. Слуги растерянно застыли вдоль стены, Присси мялась рядом со мной, двое полицейских флегматично поглядывали вокруг, а я наблюдала за челядью, и никак не могла понять, почему они выглядят такими запуганными. Бьют их тут, что ли? Или простолюдины действительно так боятся магов?
Давенпорт и капитан вернулись минут через десять, причем, вид у полицейского был крайне задумчивым.
– Гловер, Ридинг, мы уходим, – скомандовал капитан и повернулся
Голос его звучал официально и бесстрастно.
– Как уходите? Вы уже нашли какие-нибудь улики?
Я с надеждой посмотрела на полицейского.
– Сейчас пока рано делать выводы, – уклончиво ответил тот. – Темного дня, леди Бернстоф.
Да что ж такое-то? А ведь я надеялась, что полиция поможет. Неужели напрасно?
Стражи порядка бодро покинули гостиную, Давенпорт жестом отпустил слуг, и мы с ним остались вдвоем. В комнате повисла неприятная тишина. Опекун подошел к окну, заложил руку за борт сюртука и бросил взгляд на улицу. По длинному лицу прошла едва заметная тень.
Я наблюдала за Давенпортом, и в душе зрело нехорошее предчувствие. У меня такое бывало. Где-то в районе сердца появлялось мерзкое сосущее ощущение, и в скором времени обязательно происходило что-то неприятное.
– Что вы сказали капитану?
Я не выдержала гнетущего молчания и решила выяснить, что происходит.
– Белла, постарайся успокоиться, – голос опекуна звучал тихо и удивительно мягко. – Тебе не нужно так волноваться. Вот, выпей воды.
Давенпорт легко пересек разделяющее нас расстояние, наполнил из графина стакан и подал его мне.
– Я не волнуюсь, я просто не понимаю, почему вы отослали полицию.
Пить не хотелось. Я поставила стакан на стол и выжидательно посмотрела на опекуна.
– Что ж, хорошо. Я объясню, – после незаметной паузы ответил Давенпорт.
Он взялся за спинку моего кресла и подкатил его к небольшому овальному зеркалу, висящему в простенке между окнами.
– Расстегни ворот платья, – негромко сказал опекун.
Не задавая вопросов, сделала, как он просил.
– Что ты видишь?
– Ничего особенного.
– Вот именно, Изабелла. Ничего. Ни следов насилия, ни синяков, ни малейшей царапины. Ничего.
Давенпорт смотрел в глаза моему отражению, а я глядела на тонкую изящную шею, белеющую в кружевах ворота, и чувствовала, как по спине бежит холодок, а к горлу подступает крик.
Никаких следов. Ни одного. Но ведь они были! Я точно помнила багровые синяки, опоясывающие шею уродливым ожерельем! А сейчас их нет. Неужели я схожу с ума?
– Видишь? Тебе просто померещилось.
В карих глазах стоящего за моей спиной мужчины мелькнуло что-то, похожее на жалость.
– Но это невозможно, я ведь помню…
Я коснулась шеи и машинально провела пальцами по коже. Ни следов, ни боли. Очень странно.
– Белла, послушай меня. У тебя и раньше случались такие… видения. Еще до твоего падения. Леди Летиция была весьма обеспокоена этим, и показала тебя лучшим докторам Бреголя.
Давенпорт слегка наклонился, нависая надо мной сзади, и мне захотелось отодвинуться. Видимо, что-то мелькнуло в моих глазах, потому что опекун тут же отстранился.
– Они решили, что я сумасшедшая?
Давенпорт достал из нагрудного кармана часы, не торопясь открыл крышку, бросил взгляд на циферблат, и только после этого ответил:
– Нет. Консилиум пришел к выводу, что у тебя слишком чувствительная натура, подверженная влиянию тревожных переживаний и снов. Доктора выписали успокоительные микстуры, и посоветовали свозить тебя на воды.
– И что? Не помогло?
– Почему же? Все шло хорошо. Ровно до смерти леди Летиции. Это событие пошатнуло твои душевные силы, видения вернулись, и мне пришлось обратиться к Келду. Его зелья помогали унять излишнюю тревожность, и вернуть тебе радость жизни.
– И с этой радости я упала с лестницы?
Кстати, я успела осмотреть место недавнего происшествия. Каменная балюстрада была довольно высокой, ступени – широкими, и просто так упасть Белла никак не могла. А это значило одно из двух – либо ей помогли, либо она сама спрыгнула.
Давенпорт едва заметно приподнял бровь. Крышка часов захлопнулась с тихим металлическим звуком, но опекун не убрал их в карман, продолжая поглаживать идущую по золотой поверхности гравировку.
Я засмотрелась на блестящий корпус и задумалась. Хорошо. Допустим, Белла действительно страдала нервным расстройством, и была подвержена непонятным видениям, но я-то тут при чем? Не могло же сумасшествие передаться мне «по наследству»? Или могло? А что, если никакого расстройства не было, и Белла действительно видела всякие странности? Вот как я.
Что бы ни говорил Давенпорт, но я прекрасно помнила и холод чужих пальцев на шее, и невозможность вздохнуть, и смазанную тень, и расплывчатые пятна на стене.
Я посмотрела на опекуна и наткнулась на внимательный взгляд. М-да. И что делать? Если и дальше буду упорствовать и стоять на своем, Давенпорт вполне может сдать меня в местную психушку. Или запереть в комнате. Или… Да мало ли, что придет ему на ум?
Нет, нужно затаиться и сделать вид, что поверила в собственную неадекватность. А самой тем временем попытаться вычислить того, кто собирался меня убить.
– Белла, поверь, никто в этом доме не желает тебе зла, – словно подслушав мои мысли, сказал Давенпорт.
Он, наконец, убрал часы в карман и посмотрел на меня совершенно бесстрастным взглядом. Казалось, опекун взял все эмоции под контроль, не позволяя ни единой из них просочиться наружу.
– Только в доме? А что, если кто-то проникнет извне?
–Твой дед много лет назад поставил серьезную защиту, которую не одолеть ни одному злоумышленнику, – твердо сказал опекун. – Постарайся не думать о плохом. Поверь, здесь ты в полной безопасности.