Ледяное сердце
Шрифт:
Глаза горца, отражая пламя костра, стали совсем жёлтыми, точь-в-точь расплавленный янтарь. И было понятно, что говорить дальше не о чем.
— Мы возьмём перевал, хотите вы этого или нет. А теперь, раз ты не хочешь по-хорошему, Оорд, будет по-твоему.
Генерал встал и приказал Урлаху:
— Допросить с пристрастием! Да смотрите, чтобы остался жив до утра.
Потом выплеснул остатки вина в костёр. Горец был прав — вино и в самом деле перчёное пойло, Барку руки бы оторвать за такую стряпню. И быстрым шагом он вернулся в шатёр. Зловещие слова Оорда ещё звучали у него в ушах. До следующего штурма две недели,
— Эй, Барк! Жабья твоя душа, где тебя носит?
— Тут я, вашеслость, — горбатая тень появилась из темноты.
— Разожги огонь, свечей ещё принеси, вина и поесть. И перьев.
Генерал достал ларец с письмами, перечитал два последних, затем порвал своё письмо, адресованное королеве, и, взяв чистый свиток и перо, сел писать заново:
«Милостью Богов, приветствую вас, Настоятельница Ладдерис!
Посылаю вам знак моей глубокой привязанности и уважения. Обстоятельства таковы, что вынуждают меня в самый кратчайший срок забрать вашу воспитанницу Кайю. Для чего я направляю к вам моего верного человека — Дарри Абалейна с эскортом, чтобы он сопроводил её как можно скорее в Рокну. Вместе с этим письмом я также посылаю вам полную оплату её обучения и проживания за последний год, а также и сверх того в благодарность за ваше терпение, доброту и заботу. Надеюсь, Боги будут милосердны ко всем нам.
Прошу вас по получении этого письма немедля в тот же день отправить Кайю в путь. Это важно.
Прощайте. Всегда Ваш, Арджент Альба».
Размашисто расписался, поставил оттиск своей печати внизу письма, и щедро присыпав его песком, взялся за второе. Он писал быстро и много, не отвлекаясь на дикие вопли горца, которые доносились со стороны лагеря — Урлах знал своё дело. Писал, подписывал, ставил печати и присыпал песком. К тому моменту, когда пятое письмо было дописано, за пологом раздалось громкое:
— Уйди, дурень, зашибу! — и в палатку без доклада вошёл капитан Дарри Абалейн.
Ночь уже сгустилась, стала чернее угля, даже вопли горца стихли — видимо, ребята Урлаха решили устроить перерыв. Дарри принёс с собой запах пыли и лошадиного пота — видно, что скакал весь день без устали, и выглядел так, словно сейчас упадёт замертво.
— Добрый вечер, Ваша милость! — стащил шляпу, махнув ею, что перья лихо подмели пол.
— Добрый ли? — усмехнулся генерал. — Ладно, пусть будет добрый. Заждался я тебя уже. Садись, поешь и рассказывай. Какие вести?
Приглашать дважды не пришлось. Дарри снял плащ, ремень, саблю — всё бросил на походный сундук, стянул перчатки и, сев прямо на волчью шкуру, лежащую на полу, без стеснения плеснул вина в бокал генерала и выпил.
— Дурные, я бы сказал, ваша милость. Ещё одна деревня к северу от Ирха. Семь человек, — Дарри закусил вино утиной ногой. — Как же давно я не пил хорошего вина!
— Так же разорваны?
— Да, вся семья мельника и четыре работника. Но в этот раз он был как-то особенно лют, словно чует близкий
Дарри рассказал всё как было, умолчав лишь о том, что нашёл живого свидетеля. Ему нужен маленький козырь в этой игре. Таврачья старуха сказала, что девчонку нужно оставить у неё до темнолуния. Тогда она сделает хорошую нить. Он и оставил. Да и какая польза с этой девчонки генералу? Отдать её колдуну? От колдуна толку, как от тех козлов, которых он режет, молока. А с новой нитью Дарри уж точно возьмёт эту тварь. Будет подарок генералу, ну и ему обещанная королевой награда, жаль только, что ждать целых две недели.
— Ладно, всё равно ему осталось недолго. Держи. Для тебя новое поручение будет. Поедешь в Шерб.
Генерал протянул капитану кофр для свитков и кратко изложил суть дела. Дарри слушал и молчал, но по глазам было видно, что ушам своим он верит плохо. Но переспрашивать не стал. Взяв кофр, поклонился.
— Когда прикажете уезжать?
— Немедленно. Эскорт возьми сам, кого нужно и сколько нужно. И помни — время дорого. Очень. Я вскоре тоже поеду к королеве, так что встретимся в Рокне.
— Разрешите идти?
— Иди. И ещё… никто не должен знать, ты же понимаешь?
— Не беспокойтесь, ваша милость, я нем, как рыба.
Дарри допил вино прямо из бутылки, сгрёб в охапку свои вещи и бодро зашагал в темноту.
Генерал вышел наружу вслед за ним. Долго стоял и смотрел, как Лучница прячет своё остриё за тёмную кромку гор, слушал, как ухает филин в ветвях за походным госпиталем, да перебрёхиваются где-то в зарослях орешника вездесущие лаарские лисы, падкие до объедков, как рычит и хрипит горец и изредка ругается Урлах. Сон не шёл. Тянуло холодом. Продрогнув окончательно, он вернулся в шатёр, подбросил дров в жаровню и сел писать ещё одно письмо, да так и задремал за столом в ожидании утра.
А к утру горец сбежал.
Глава 3. Деликатное дело
Эскорт Дарри оставил на постоялом дворе на выезде из Шерба.
До Обители было всего пару квардов. Места тут тихие, до границы далеко. Не слышно отголосков войны, и про Зверя на каждом углу не судачат. Так что шестеро сопровождающих с их скабрёзными шуточками и праздным любопытством могут спокойно резаться в кости. В его деле они пока что были совсем лишние. Он взял только местного кучера и спозаранку покатил по пыльной дороге в монастырь.
Утро было по-летнему жарким и красное зарево на востоке обещало знойный день. Вокруг города и до самой Обители по сторонам простирались поля: виноградные, розовые, лавандовые — владения монастыря и оливковые рощи. Кучер, меланхоличный старичок в потёртой кожаной жилетке, по лицу которого было видно, что чужие тайны ему неинтересны, монотонно понукал лошадей, и те бежали размеренно. Дарри сидел рядом на козлах, разглядывая поверх гнедых спин дрожащую в утреннем мареве громаду Обители, что занимала всю вершину холма. От её грязно-жёлтых стен разбегались во все стороны стройные ряды подвязанных лоз, как тугие косички в причёсках коринтийских модниц. Местное вино, густое и тёмное, стоившее на севере по три лани за бутыль, тут продавалось на каждом шагу. И вчера на постоялом дворе они воздали ему должное.