Ледяное сердце
Шрифт:
Алвар просиял:
— Прибудет, куда же он денется, — герцог прошёл к столу и опустился в свободное кресло. — Я ведь тебе говорил, что он фанатически предан своему делу. А тут появилась такая возможность. Разве он мог её упустить?
Эрдан согласно кивнул. Он и сам много времени уделял работе, а потому мог понять подобную преданность делу, которому служишь.
— Когда его следует ожидать? — задал он следующий вопрос.
Алвар замялся на секунду, но всё же сказал:
— Понимаешь, тут такое дело. Если ты хочешь, чтобы маг появился в замке уже сегодня, тебе нужно капнуть на этот артефакт
Зрдан вытянул из ножен остро заточенный кинжал, демонстрируя готовность незамедлительно окропить артефакт своей кровью, но герцог остановил его словами:
— Не спеши, Эрдан. Выслушай меня до конца, а после принимай решение. Сперва я должен тебя предупредить. Ты должен отчётливо понимать, что, поделившись своей кровью, ты открываешь мне проход в свой замок на неопределённый срок, я смогу навещать тебя в любое время дня и ночи. Этот путь будет уже не закрыть. Так утверждает Сибелиус, и у меня нет причин ему не верить. Подумай, готов ли ты довериться мне настолько, чтобы всегда держать двери своего дома открытыми для меня?
Эрдан не стал оскорблять отца Элайны сомнениями. Он не так давно познакомился с герцогом, но уже проникся уважением к этому мужчине, беззаветно любящему свою дочь.
— Мы ведь теперь родственники, Алвар, — сказал он просто и без лишних раздумий проткнул палец острием кинжала, выдавливая на артефакт каплю своей крови.
Герцог тепло ему улыбнулся. Алвар практически не сомневался в ответе зятя и всё равно испытал глубокое чувство удовлетворения оттого, что отдал дочь в такие надёжные руки.
Он решительно поднялся с кресла, отошёл в центр кабинета и положил артефакт на пол. В бледно-зелёном камне появилось свечение. С каждой секундой оно становилось всё ярче, всё интенсивнее и наконец вырвалось наружу, образуя арку перехода, заполненную туманной дымкой того же зеленоватого цвета, что и сам камень.
Из тумана сначала показалась нога в мягкой домашней туфле, потом рука, и наконец в кабинете Эрдана появился убелённый сединами старец в синем стёганом халате и белом ночном колпаке.
Он зябко поёжился, неодобрительно гладя на потухший камин. Щёлкнул пальцами и удовлетворённо вздохнул, глядя на вспыхнувшее в камине пламя.
— Холодно тут у вас, — заметил он ворчливо. — А я тепло люблю. Ты что ли тут хозяин? — обратился Сибелиус к замершему от изумления Эрдану.
— Я, — ответил тот коротко и вдруг спохватился: — Добро пожаловать в мой замок, господин маг. Я благодарен вам за то, что вы откликнулись на мой призыв о помощи.
Алвар только ухмылялся, глядя на представление, устроенное магом. Герцог точно знал, что стариковская немощь Сибелиуса не что иное, как последствия тяжелейшего похмелья. И уважал мага за то, что тот не воспользовался древним как мир способом избавления от этого недуга. В кои то веки Сибелиус был трезв и безмерно страдал от этого, но держался, потому что перед ним замаячила куда более важная и желанная цель.
Маг ещё повздыхал для порядка. Слевитировал кресло поближе к камину. Устроился в нём со всем возможным комфортом и после этого заявил:
— Давайте уж, рассказывайте, что вы там обнаружили. И с чего вдруг решили, что вам необходима моя помощь?
Старик прикрыл глаза и, казалось, задремал. Эрдан посмотрел на Алвара с недоумением, но герцог сделал ему знак рукой, и тогда оборотень начал говорить.
Пересказ ночных приключений не занял много времени. Эрдан повторял эту историю много раз и потому ни разу не сбился. Когда он закончил говорить, Сибелиус подскочил с кресла, совершенно забыв о притворстве. Образ дряхлого старика слетел с него в одно мгновенье. Теперь перед Эрданом стоял не молодой, но ещё довольно крепкий мужчина с горящими от нетерпения глазами.
— Я должен немедленно побывать там, — вскричал маг, запуская пальцы рук в растрёпанную шевелюру и срывая с головы белый ночной колпак. В то же время его одежда претерпела чудесные изменения. Исчезли домашние туфли и тёплый халат, а вместо них появились короткие полусапожки из толстой кожи и однотонный шерстяной костюм, состоящий из штанов и длинной куртки с капюшоном. Так же невесть откуда взялась тяжёлая на вид заплечная сумка и длинный деревянный посох.
Эрдан почувствовал себя ребёнком, впервые угодившим на представление бродячего цирка. И вот этого человека Алвар называл слабым магом? В таком случае, лучше даже не представлять, какой силой обладали маги прошлого. От этого становилось как-то неуютно на душе.
— Мы можем выехать через час, — осадил мага Эрдан. — Моим воинам нужно время, чтобы подготовиться к отъезду. К тому же, скоро обед. Глупо отправляться в дорогу на пустой желудок.
Сибелиус недовольно сверкнул глазами, но спорить не стал. Он точно знал, что это бесполезно. Долгие годы службы в герцогском замке научили его многому, в том числе умению мириться с неизбежным. Что поделать, даже такие совершенные существа, как двуликие вынуждены тратить силы и время там, где любому магу хватило бы пары мгновений.
— Будь по вашему, — сказал Сибелиус, не удержавшись при этом от тяжкого вздоха.
Его самого воротило от одной мысли о еде, а тем более о распитии спиртных напитков. А ведь на обеденных столах наверняка найдётся место кувшинам с вином. Надо сказать, что заклинание трезвости обладало пренеприятным побочным эффектом — около суток после его применения желудок извергал наружу всё, что в него попадало, поэтому маг прибегал к этому заклинанию только в самых крайних случаях. Естественно, от обеда он отказался, сославшись на необходимость ещё раз проверить свои старые записи о древних магических ритуалах.
Всё утро я заново знакомилась с замком, хозяйкой которого мне довелось стать совсем недавно. Сосредоточившись на делах, можно было не думать об утреннем происшествии и собственном унижении. Что бы ни говорил отец, а чувствовала я себя именно униженной, ведь Эрдан мог выразить свои мысли иначе, а не гнать жену со двора как какую-то собачонку. Злилась ли я на него? Пожалуй, что нет — мужчины часто не понимают, как больно ранят нас такой вот заботой. Я была обижена на него и рассчитывала на извинения, изредка представляя, каким горячим может быть примирение между нами. От этих мыслей, мои щёки вспыхивали огнём и даже кончики ушей слегка розовели, что неизменно вызывало добродушный смех Соланы. От чего я смущалась ещё больше, думая, что она видит меня насквозь.