Ледяное сердце
Шрифт:
— Хорошо, это сокращает поиск. В последние шесть месяцев мы выпустили только два номера.
— У вас ежеквартальное издание?
— Мы банкроты. — Патти Пэджетт вернулась к своему столу, открыла ящик и начала копаться в нем. — Посмотрим, удостоилась ли нашего внимания Джули или как ее там… Как она умерла?
— Ее задушили, — сказал Майло.
— Ух ты, что-нибудь известно о том, кто это сделал?
— Пока нет.
— Пока, — повторила Пэджетт. — Мне нравится ваш оптимизм… великое поколение и все такое прочее.
— То была Вторая мировая война, а он воевал во Вьетнаме, — уточнила шмелеобразная рубашка.
Парень посмотрел на нас, словно ища подтверждения своих слов. Увидев непроницаемые лица, он снова надел наушники и задергался в ритме поп-музыки, потряхивая косичками.
— Пожалуйста, — заговорила Пэджетт. — Вот оно. Три месяца назад. — Она положила журнал на колени, лизнула большой палец и начала перелистывать страницы. — О'ке-ей! Вот она, в нашей рубрике «Мама/Дада»… похоже, кому-то Джули нравилась.
Пэджетт принесла нам статью.
«Мама/Дада» представляла собой подборку кратких обзоров творчества местных художников. Материал о Джульетте Киппер был помещен на одной странице с заметками об эмигранте из Хорватии, модном фотографе и кинологе, который по совместительству занимался видеографией.
Два параграфа сообщали о многообещающем нью-йоркском дебюте, «десятилетии разочарований как в личном, так и в профессиональном плане», а также о «вероятном возрождении как художницы-нигилистки, отражающей в своих картинах калифорнийскую мечту и экологические проекты». Ни в одной из картин Киппер, которые я видел, не было ничего нигилистического, но какой из меня ценитель?
Работа Киппер, заключал автор, «с полной очевидностью показывает, что ее видение мира — скорее хвалебная песня парадоксальному холизму, стремящемуся выдавать желаемое за действительное, чем серьезная попытка конкретизировать и картографировать фотосинтетический диссонанс, смятение и копание в мульче, которые пленили прочих живописцев западного побережья». Подписано: «П.П.».
— «Копание в мульче», — пробормотал Майло, глядя на меня.
Я покачал головой.
— Думаю, — сказала Патти Пэджетт, — это означает разбрасывать повсюду грязь или что-то вроде того. Сплошной туман, правда? — Она засмеялась. — В основном материалы по искусству, которые мы печатаем, именно такие. Несостоявшиеся гении, не сумевшие проявить даже способности. — Кровососы, паразитирующие на здоровом теле искусства, — прокомментировал Майло.
Пэджетт посмотрела на него с откровенным восхищением.
— Хотите чего-нибудь?
— Не сейчас.
— По-индусски?
— Хватит с меня по-английски.
— Берегись, Тодд, — обратилась Пэджетт к «шмелю». — Я влюблена.
— Если вам не нравится материал, зачем его публиковать? — спросил Майло.
— Потому что это здесь, мой жандарм. И некоторые наши читатели любят копаться в чужом белье. — Она снова фыркнула и добавила в свой голос металла. — При нашем бюджете мы далеко не «Нью-йоркер», миленок. Наша цель — моя цель, потому что куда я хочу, туда и ворочу, — состоит в том, чтобы публиковать много материалов о моде, кое-что по дизайну интерьера, немного о фильмах и о музыке. Мы подбрасываем толику «худдерьма», поскольку кое-кому это кажется чем-то из ряда вон выходящим, а из ряда вон выходящее в нише, занимаемой нами на рынке, — это все.
— Кто такой П.П.? — осведомился Майло.
— Ммм, — промычала Пэджетт, сняла со «шмеля» наушники и спросила: — Тодд, кто такой П.П.?
— Кто?
— Тот, кто написал о Киппер и подписался «П.П.».
— Откуда мне знать? Я даже не помню, кто такая Киппер.
— Тодд тоже не знает, кто такой П.П., — сообщила нам Пэджетт.
— Вы разве не ведете файл тех, кто для вас пишет?
— Ух ты! — воскликнула Пэджетт. — Это становится по-настоящему следственным действием. В чем дело? Серийный убийца-вампир?
— Почему вы так подумали? — усмехнулся Майло.
— Я копаюсь в икс-файлах. Ну давайте же, расскажите Патти.
— Извините, Патти. Ничего экзотического, мы просто собираем информацию, мадам.
— «Мадам», — повторила она, положив руку на дородные перси. — Успокойся, мое неспокойное сердечко… Послушайте, а может, мне последовать за вами и написать о том, что вы делаете?., день из жизни и тому подобное. Я жуть какая писательница, МИИ note 7 из Йельского университета. Тодд — тоже. Мы такой динамический дуэт, о котором можно только мечтать.
Note7
МИИ — магистр изобразительных искусств.
— Возможно, когда-нибудь, — ответил Майло. — Так вы ведете файл своих внештатных сотрудников?
— Ведем, Тодд?
Тодд снял наушники. Пэджетт повторила вопрос.
— Не то чтобы.
— Не то чтобы? — переспросил Майло.
— У меня есть что-то похожее на файл, — ответил Тодд. — Но он беспорядочный, данные в него вносились по мере поступления. Алфавитный порядок отсутствует.
— В вашем компьютере?
Во взгляде Тодда появился вопрос: а где же еще?
— Будьте любезны, откройте его. Тодд посмотрел на Пэджетт:
— А не попадает ли это под Первую поправку?
— Черт с ней, — бросила Пэджетт. — Эти ребята позволят нам ездить с ними; мы сделаем шикарный номер о деятельности правоохранительных органов, используем для обложки эту чокнутую камбоджийскую модель — как ее там зовут? в имени у нее шестнадцать слогов, — нарядим ее в тесную синюю униформу, причешем как надо, дадим «пушку», сделаем все как положено. Закачаешься.
Тодд убрал с монитора свои графики.
Это заняло всего секунду.
— Вот вам. П.П. — это Правдивый Писарь. Майло наклонился и посмотрел на экран.
— И это все? Никакого другого имени?
— Все, что вы видите, — ответил Тодд. — Как поступил материал, так я и зарегистрировал его.
— А когда вы платили гонорар, какое имя написали на чеке?
— Хороший вопрос, — заметил Тодд.
— Ха-ха-ха! — рассмеялась Пэджетт.
— Вы не платите.
— Мы платим моделям, чьи фотографии помещаем на обложке, и фотографам так мало, как только можем, — пояснила Пэджетт. — Иногда, получая настоящий обзор, например, написанный кинодраматургом с хорошей репутацией, мы наскребаем кое-что — примерно по пять центов за слово. В основном мы никому не платим, потому что никто не платит нам. Оптовые фирмы отказываются давать нам аванс в размере оптовой цены, пока не будет подсчитана прибыль. Так что мы получаем свой процент только после того, как журнал будет продан, а на это уходят месяцы. Трудные дни для предпринимательства, — завершила она свой рассказ и пожала плечами.