Ледяное сердце

Лисицына Дарья

– Хорошо, а, когда этим занимался ты, сердца разбивал, по-любому их было немало. Кто приходил к тебе разбираться?

Через секунду, не колеблясь, он ответил:

– Никто.

– Тогда подумай, что ты будешь делать на самом деле и чувствовать.

И опять повисла тишина, возможно, их это ничему не научит, но они хотя бы задумаются над этим. Этого достаточно. Так и не дождавшись ответа, я ушла к себе в комнату. Зайдя в комнату

и кинув рюкзак на диван, я пошла переодеваться и как обычно сразу делать уроки, а потом пойду готовить ужин, ибо все те, кто сидят сейчас внизу, захотят есть, и это будет очень скоро.

До конца четверти оставалось полторы недели, поэтому учителя решили немного сжалиться над нами и задавали по минимуму. А ко мне они вообще стали относиться лояльнее после того, как директор узнал, что я была в больнице. Иногда это бесило, а иногда очень помогало.

Спустя полтора часа я уже собирала рюкзак на четверг, в голове крутилась мысль о том, что мне показать на этом «шоу талантов». Я уже давно бросила заниматься хоть чем-то. Открыв нижний ящик стола, я достала оттуда девяноста шести листовую старую тетрадь. Когда почти три года назад я её туда положила, то думала, что уже никогда не достану. Надо было её сжечь, как я и хотела. В этой тетради были мои стихи, песни и музыка. Некоторые я сочиняла сама, некоторые вместе с Ларисой Ивановной, но смысл был один. Она все их видела и ждет от меня что-то новое, а я уже три года не брала гитару в руки, не доставала эту тетрадь и не пела. Однажды я просто решила, что не хочу это всё делать, и бросила.

Зачем она вообще решила искать юные дарования? Теперь придётся за неделю написать песню и музыку к ней, а если не считать то, что моя гитара осталась в школе искусств, то это меньшее из моих проблем. Первый стих я написала в одиннадцать, потом пробовала писать песни и через какие-то шесть месяцев я написала первую песню и музыку к ней с помощью Ларисы Ивановны. Это было что-то очень банальное и простое, через пару лет я сама начала писать и исполнять ей то, что получилось. Чаще всего она ругалась, но иногда, когда была в хорошем настроении, хвалила и говорила, что я молодец. Бросила я этим заниматься в четырнадцать лет, а начала после смерти Сары. Через пару месяцев мне уже семнадцать и я думала, что больше никогда не стану писать, но жизнь опять поворачивается ко мне задом. Убрав тетрадь на место, я спустила вниз, на кухню, и начала готовить.

Когда я заглянула в холодильник, поняла, что не хочу ничего делать, поэтому, зайдя в гостиную, я спросила у всей компашки:

– Вы пиццу будете?

– Твоего приготовления? – спросили сразу Антон, Стас и Андрей. Причём в унисон.

– Нет.

– Тогда нет, – остальные начали возмущаться, но Стас быстро всех заткнул и сказал:

– Смысла спрашивать не было. Ты ведь знаешь, что сама приучила практически всех в этой комнате к нормальной, домашней еде.

– А если меня не будет, что вы делать будете?

– Пельмени, – те же лица, тот же унисон.

– Тогда, Домашняя еда, иди на кухню.

Я достала из холодильника картошку, которую почистила ещё вчера, но так и не пожарила. Поставила её на стол перед Стасом и достала специальную штуку, благодаря которой он сейчас её порежет.

– Ну, Кать. Может, не надо?

– Надо, Стасик, надо. Порежь и вали.

Он с недовольным лицом начал того, что я ему сказала, при этом ещё и приговаривая:

– Не я один возмущался вообще-то.

– Но только ты про домашнюю еду начал болтать.

Он промолчал. А я начала жарить мясо, которое приготовила ещё вчера. Через пятнадцать минут он предоставил мне нарезанную картошку. Через час жареные картошка с мясом были готовы. Я оставила еду на плите и хотела пойти к себе, но меня остановил голос Вани.

– Привет, – я повернулась на сто восемьдесят градусов и увидела его, сидящим за столом.

– Привет, – неловкая ситуация, кажется, так говорилось в книгах.

– Я есть хочу, Антон сказал, что с этим обращаться к тебе.

Ну конечно, к кому ещё-то? Я достала тарелку, положила в неё то, что приготовила, и поставила её перед Ваней.

– Спасибо.

– Пока не за что.

Я в очередной раз хотела уйти наверх, но меня остановили.

– Кать, – секундное молчание, – а ты знаешь эту тётку, которая приходила?

– Знаю, если это так можно назвать.

– А откуда?

– А тебе зачем?

– Низачем. Я хотел поговорить насчёт другого, – я сглотнула.

– Хорошо, – я села на соседний стул.

– Насчёт того, что произошло…

– Слушай, я понимаю, что это был просто бред. Я себя не очень контролировала, и мозги мои были точно не в голове, поэтому никто никому ничего не должен. Тем более мы знакомы всего пару дней от силы. По времени мы именно столько и общались. Давай просто забудем то, что произошло?

Он посмотрел на меня взглядом: «Что ты вообще несёшь, женщина?»

– Охринеть. Ты меня только что отшила. Да ещё так профессионально. Ты этим каждый день занимаешься, что ли?

Это он так тонко пошутил или на что-то намекнул? И вообще, кем он меня сейчас назвал?

– Нет, это первый раз. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Я встала и хотела пойти к себе, иначе это закончится очень плохо, но Ваня схватил меня за руку и дернул на себя. Тем самым я оказалась вновь на стуле только моя голова была повернута в сторону Кострова.

– Костров, чего ты хочешь от меня? – я не выдержала. Сколько можно задерживать меня внизу без какого-либо весомого повода.