Ледяной ад (сборник)

Клемент Хол

Лейрд Каннингем не соизволил ответить. Радиокомпас корабля должен быть в рабочем состоянии, и существовала вероятность того, что его бывшие помощники могли бы начать охоту на него, если бы получили некоторое представление о правильном направлении для начала поиска. Каннигем был слишком доволен своим нынешним убежищем, чтобы желать перемен. Он находился почти в полумиле от приземлившегося корабля, в достаточно глубокой пещере, чтобы укрыться от лучей Денеба, когда тот взойдет, и со склона небольшого холма мог наблюдать за деятельностью Малмесона и его компаньона, не попадаясь им на глаза.

В некотором смысле, конечно, подлец был прав. Если Каннингем позволит кораблю улететь без него, то может сразу же открывать лицевую пластину скафандра, так как, хоть у него и был запас пищи и кислорода на несколько дней нормального потребления, планета размером чуть больше Луны, выжженная лучами

одного из интенсивнейших источников излучения в Галактике, не сможет обеспечить его самым необходимым после окончания этого срока. Он задавался вопросом, как долго команда будет выяснять ущерб, который он нанес двигателям за те несколько минут после аварийной посадки, пока они не взломали дверь в рубку управления, заваренную Каннингемом после того, как он узнал об их намерениях. Они могли не заметить всего; он разорвал ряд неприметных соединений в случайных местах. Может, они даже не будут проверять двигатели, пока не отремонтируют поврежденный корпус. Если они этого не сделали, тем лучше.

Каннингем подполз к входу в свою пещеру и взглянул на корабль, который лежал в неглубокой долине. Он был едва различим в свете звезд и не было видно никаких признаков искусственного освещения, по которым можно было предположить, что Малмесон решил начать ремонт в ночное время. Каннингем и не ожидал от них такого, но всегда лучше быть уверенным. Радио в его скафандре молчало с момента первого сообщения, когда команда обнаружило его исчезновение, поэтому он решил, что они ожидают восхода светила, когда можно будет более точно оценить масштабы повреждения корпуса.

Следующие несколько минут он провел, глядя на звезды и пытаясь запомнить их положение. У него не было часов, а по звездам можно будет определять приближающийся восход в последующие ночи. Хлипкая защита его скафандра не позволит ему появляться на открытой местности под радиационным излучением Денеба. Жаль, что он не стащил один из тяжелых рабочих костюмов, но они находились в отделении перед контрольной рубкой, от которого он сам себя отрезал, когда заблокировал дверь последнего отсека.

Он оставался в убежище, лежал неподвижно и попеременно поглядывал на небо и корабль. Раз или два он, возможно, задремал; но сразу проснулся, когда первые лучи восходящего солнца легли на вершины низких холмы. Одну-две минуты они, казалось, висели на невидимой нити в черной пустоте, пока поток сине-белого света пробирался вниз по склонам, а добравшись до подножия, соединил их в связный ландшафт. Серебристый корпус ярко засверкал, отраженный от него свет достиг пещеры Каннингема и вызвал слезотечение, когда тот попытался наблюдать за открытием шлюза.

Он был вынужден большую часть времени смотреть по сторонам, лишь изредка бросая взгляд в направлении ослепительного металла, и, как следствие, уделял больше внимания деталям окружения, чем делал бы это в других условиях. В то время это обстоятельство разражало его, но позже Каннингем с благодарностью вспоминал этот момент.

Хотя планета имела много общего с Луной, если рассматривать размер, массу и отсутствие атмосферы, ее ландшафт достаточно сильно отличался от лунного. Ежедневные громадные перепады температуры отлично заменяли погодные явления и возвышенности, которые в свое время могли бы соперничать по высоте с лунными горами, теперь превратились в невысокие округлые бугры, наподобие того, в котором находилась пещера Каннингема. Как и на спутнике Земли, продукты многовекового расщепления приняли форму мелкой пыли, сугробы которой лежали повсюду. То, что эта пыль перемещалась по поверхности безвоздушной и, следовательно, безветренной планеты, стало первостепенной загадкой для Каннингема, и над этим он раздумывал до тех пор, пока его внимание не привлекли определенные объекты в сугробах. Сначала он подумал, что это просто выходы породы, но в конце концов убедился, что это образцы местной растительности — жалкие подобия лишайников, но все же какая-то растительность. Он задался вопросом — какая жидкость в них может содержаться при окружающей температуре, значительно превосходящей температуру плавления свинца.

Открытие животной жизни — среднего размера крабоподобных существ с черным покровом, которые выползли из сугробов, когда солнце припекло их — окончательно отвлекло Каннингема от его насущных проблем. Он не был зоологом по образованию, но эта тема привлекала его в течение многих лет, он всегда имел достаточно денег для своего хобби. Он провел годы в странствиях по Галактике, разыскивая причудливые формы жизни — доказательства, которые могли пригодиться при отсутствии научной подготовки — и земные музеи всегда были рады принять привозимые им из путешествий коллекции, а по его

стопам обычно направлялись научные экспедиции. Он часто подвергался физической опасности, но она исходила лишь от изучаемых форм жизни или от обычных источников опасности каждого межзвездного странника, пока Каннингем не подслушал разговор, из которого узнал, что два его помощника собрались покончить с ним и присвоить его корабль для реализации собственных, невыясненных замыслов. Ему нравилось думать, что оперативность действий после этого открытия говорит по крайне мере о том, что он не теряет хватки.

Но сейчас он позволил себе отвлечь внимание на местные формы жизни.

Некоторые из существ выползали из пыльных сугробов всего в 20–30 ярдах от убежища Каннингема, это давало ему надежду, что они приблизятся достаточно близко для детального изучения. На таком расстоянии они еще больше походили на крабов, чем казалось раньше, имея плоские тела округлой формы от 12 до 18 дюймов в поперечнике и несколько пар ног. Они стремительно сновали повсюду, останавливаясь перед первым попавшимся лишайником и, видимо, делая несколько пробных укусов с каждого из них, как будто обладали очень деликатным и изнеженным вкусом. Пару раз можно было наблюдать схватки за лакомый кусочек, когда тот одновременно привлекал внимание более чем одного существа, но обе стороны не получали видимых повреждений, а победитель не тратил на выигранную еду больше времени, чем получавшие ее без боя.

Каннингем был настолько глубоко поглощен наблюдением за выходками маленьких существ, что совершенно забыл про свое бедственное положение.

— Не смотри вверх, идиот. Костюм защитит нашу кожу, но не глаза. Идем в тень корпуса и осмотрим повреждения.

Каннингем мгновенно переместил свое внимание на корабль. Воздушный шлюз уже был открыт и громоздкие фигуры двух его бывших помощников виднелись на земле внизу. Они были одеты в тяжелые защитные костюмы, о недоступности которых Каннингем так жалел, и с виду не испытывали никаких неудобств от жары, хотя все еще находились под безжалостными лучами взошедшего Денеба, когда он посмотрел на них. Он знал, что жесткие лучевые ожоги не грозят им, но у него была небольшая надежда на смертельный исход для своих помощников. Костюмы хорошо справлялись с радиационной угрозой, но из-за теплоизоляции, охладительного оборудования, радиационной защиты и механической брони они были настолько тяжелыми и громоздкими, что становились практически невыносимым бременем на любой крупной планете. Поэтому их чаще использовали для выполнения внешних ремонтных работ в открытом космосе.

Каннингем смотрел и внимательно слушал, как двое наклонились и заглянули под нижний изгиб корпуса, чтобы осмотреть повреждения. Из их переговоров можно было понять, что была обнаружена вмятина длиной около трех ярдов и шириной в пол ярда, с которой ничего нельзя сделать, а также ряд расположенных радиально трещин в металле вокруг нее. Они представляли собой определенную угрозу для прочности корабля, их следовало заварить по всей длине, прежде чем можно было безопасно взлетать. Малмесон был слишком хорошим инженером, чтобы не понимать этого, Каннинген слышал, как тот разрабатывал план по подведению линий электропередачи наружу для сварщика и поднятие домкратом корпуса для доступа к нижней части трещин. Последняя операция была проведена сразу же с такой эффективностью, которая нисколько не удивила скрытного наблюдателя. В конце концов, он сам нанимал команду.

Каждые несколько минут, к раздражению Каннингема, один из команды внимательно смотрел по окрестностям, и не только с той стороны, с которой они работали, но и еще делал осмотр вокруг корабля. Даже при низкой гравитации Каннингем не смог бы пересечь отделяюмую его от шлюза полмили за короткое время между этими осмотрами, а даже если бы и мог, его прыгающая фигура в блестящем на солнце скафандре привлекала бы внимание даже если не смотреть в его сторону. И он не мог ничего предпринять, не будучи уверенным в успехе, так как его неэкранированный скафандр за пару минут нагреется до невыносимой температуры, а снять его или охладить можно лишь на борту корабля. В конце концов он решил, что ему остается лишь внимательно наблюдать за происходящим, пока шлюз открыт. Нужно было придумать способ, как отвлечь или — что было неприятной альтернативой для цивилизованного человека — вырубить противников на то время, как он проникнет на борт, оставив их снаружи, и обзаведется оружием или другим аргументом, который позволит восстановить контроль над командой. При этом, подумал он, в оружии врял ли была необходимость: на борту был хороший промежуточный передатчик, если он еще не уничтожен и не разряжен, он может вызвать помощь и держать свой бывший экипаж снаружи, пока она не подоспеет.