Ледяной сфинкс
Шрифт:
– Экий ты нерасторопный, – недовольно заметил Строганов. – Ну что? Правду ли говорят, что государь убит?
– Его раненого во дворец привезли, – отвечал лакей. – Больше я ничего не знаю.
Он сделал движение к карете действительного тайного советника Волынского, которая только что показалась во дворе, но Строганов удержал его.
– А что случилось-то? Я хотел проехать на канал, где, сказывают, все и произошло, но там столько людей собралось… Кучер не смог даже приблизиться.
– Я слышал, все из-за бомб
Количество пострадавших в пересказах, как и бывает со слухами, с каждым мгновением неуклонно росло.
– Неужели?
– Да, ваше превосходительство. Казаки почти все полегли. И барон Корф.
– Что? – оцепенел старый граф. – Что ты говоришь?
– Барон Корф сопровождал государя сегодня, – авторитетно пояснил лакей. – Ну, его и разорвало. В клочья.
Строганов пошатнулся и схватился рукой за грудь, а лакей, довольный тем, что от него наконец отвязались, подошел к карете Волынского и распахнул дверцу.
– Черт знает что такое! – проворчал старый советник, выбираясь наружу. – Нельзя ли было побыстрее?
– Никак нет-с, – отвечал лакей. – Сами изволите видеть, сколько сегодня народу понаехало.
Волынский смерил его неприязненным взором, но тут увидел хватающего воздух ртом Строганова, который стоял с пепельными губами, и встревожился.
– Андрей Петрович! Что с вами?
– Корф убит, – прошептал граф. – Боже мой! Что же я скажу его матери?
– Ах, какое несчастье, – вздохнул Волынский. – Он ведь ваш крестник, верно? Жаль, очень жаль! Такой подающий надежды молодой человек! А что государь?
Пока старые вельможи разговаривали во дворе, лейб-медик императора доктор Боткин вел Александра в служебную комнату для перевязки, придерживая офицера за здоровую руку. Уезжать из дворца молодой человек отказался наотрез.
– Так-с… Ближе к окну, чтобы было больше света… Благодарю вас. Сначала снимем верхнюю одежду, чтобы ее клочья не попали в рану…
Боткин помог раненому снять шинель, придвинул кресло поближе к столу и подстелил на него кусок марли, чтобы не запачкать мебель.
– Садитесь, господин барон… Руку, если вам не трудно, положите на стол.
Доктор ножницами разрезал насквозь пропитанный кровью рукав мундира и нахмурился.
– Я вытащил осколок, – объяснил Александр, – мне нужна только перевязка.
– У вас в руке еще два мелких осколка, – ответил Боткин. – И их необходимо вытащить.
Он стал искать в чемоданчике пузырек с обезболивающим, но его не оказалось на месте. Доктор вспомнил, что, скорее всего, оставил склянку на столе в кабинете, когда сам и другие врачи еще пытались бороться за жизнь умирающего императора.
– Я оставил морфий в кабинете, – объяснил Боткин. – Сейчас пошлю за ним кого-нибудь.
Он несколько раз дернул за звонок, но никто не шел.
– Вытаскивайте так, – предложил Александр.
Глаза Боткина сверкнули.
– Молодой человек, я врач, а не живодер! – отрезал он. – Зарубите себе на носу! И куда подевались все эти бездельники?
Медик выглянул за дверь и тут увидел грустную молодую даму, которая шла по коридору. Боткин подумал, что перед ним одна из фрейлин, и решился.
– Прошу прощения, сударыня, но время не терпит… У меня здесь офицер, раненный во время покушения, а я оставил морфий в кабинете покойного императора. Не будете ли вы так добры принести его сюда? Вы меня этим чрезвычайно обяжете.
Дама подняла голову, на ее лице отразилось колебание. Боткин был почти уверен, что получит отказ, но неожиданно девушка сказала: «Хорошо», – и удалилась.
– Морфий будет, – сообщил успокоенный Боткин, возвращаясь к больному.
Александр ничего не ответил. Он долго держался из последних сил, но теперь они покинули его. Барон откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Открыл их, когда что-то звякнуло, и сразу же натолкнулся на взгляд Амалии. Стоя возле двери, девушка протягивала склянку доктору со словами:
– Я могу вам еще чем-нибудь помочь?
Александр хотел провалиться сквозь землю, а Боткин, подумав, сказал, что ему нужно, чтобы кто-нибудь держал руку, пока он будет вытаскивать осколки, и если барышня не боится вида крови…
– Нет, – решительно заявила Амалия, – не боюсь.
Затем она сняла шляпку, и доктор, спохватившись, помог девушке снять пальто.
Тут Александр сильно пожалел, что сразу не согласился на предложение Боткина ехать в госпиталь, но делать было нечего. Больше всего он мучился от того, что сидит перед Амалией грязный, окровавленный, с отрезанным рукавом, с левой рукой, покрытой ранами, из которых течет кровь, – все это было настолько не comme il faut, что барон был готов умереть на месте от стыда.
Молодой человек отвернулся и стал старательно рассматривать узоры на обоях, чтобы не встречаться взглядом с Амалией. Что-то снова звякнуло, левая рука немного онемела, но он почувствовал, как ее сжали теплые пальцы, и весь подобрался.
– Больно?
– Что? – Ему все-таки пришлось повернуть голову и посмотреть ей в глаза.
– Вам больно?
– Нет! – сердито ответил Корф и отвернулся.
По правде говоря, разглядывать обои было совершенно неинтересно. Но вот Боткин кашлянул и отодвинулся. Не утерпев, Александр скосил глаза и увидел, что тот изучает извлеченные из его руки осколки.
– Куски жести, – задумчиво проговорил доктор. – Жестяная оболочка. Это значит, что бомба, скорее всего, была самодельная. – Он вздохнул. – Мне придется забрать их, господин барон, и передать тем, кто будет вести следствие.