Ледяной сфинкс
Шрифт:
– А где дядюшка? – спросила Амалия.
– У себя, – ответила Аделаида Станиславовна. – Он не пожелал выходить.
На ней было траурное платье, и Амалия сразу же вспомнила, что последний раз мать надевала его, когда умер отец.
– Я послала Якова за газетами, – добавила Аделаида Станиславовна.
И Яков явился, вздыхая и шаркая ногами, принес целую стопку пахнущих типографской краской газет.
Амалия жадно схватилась за них, но всюду на белых страницах натыкалась на одни трескуче-безликие казенные фразы: «Погиб порфироносный страдалец…». «Русский народ не может принять на свою голову этого позора, он всецело падает только на отверженцев русской
19
Точные цитаты из газет, вышедших 2 марта 1881 года.
Яков взял поднос с едой и отправился в комнату Казимира и вскоре вернулся – уже без подноса.
– Казимир Станиславович просит взглянуть на газеты, – откашлявшись, возвестил старый слуга.
– Возьми, – буркнула Амалия, подавая растрепанную стопку. – А ты-то сам что думаешь? – неожиданно спросила она.
– Я, барышня? – удивился Яков. – Да что тут думать-то! Злодейство беспримерное. Посудите сами, статочное ли дело, законного государя убивать?
– А Павла Первого что, не убили? – в пространство спросила Амалия. – А Петра Третьего? А как насчет Ивана Антоновича, которого младенцем в крепость заточили и в ней же убили много лет спустя? Тоже все законные были государи, между прочим!
Аделаида Станиславовна взглянула на дочь с тревогой. Хотела что-то сказать, но сдержалась. Яков вытаращил глаза, не нашелся что ответить, взял газеты и зашаркал прочь.
– Леля, – тихо проговорила мать, когда дверь захлопнулась, – я тебя не узнаю.
– Я хотела лишь сказать, – проговорила Амалия, глядя куда-то в сторону, – что те смерти – другое дело. Совсем другое! Рядом всегда были люди, желавшие захватить власть, которые плели заговоры, но в случае неудачи могли и сами поплатиться. А то, что произошло вчера, это… – Амалия сморщилась, как от физической боли, – убийство ради убийства. Бесполезное в конечном итоге, потому что власть убийцам не захватить. А еще безумие, потому что во имя каких-то отвлеченных идей заговорщики становятся врагами собственной страны, своими действиями расшатывают ее устои, сеют смуту и хаос. А ведь нет ничего хуже русской смуты. – Девушка взяла чашку с чаем и тотчас же отставила ее, даже не пригубив. – Что на улицах? Кто-нибудь уже выходил наружу?
– Даша выходила, – ответила Аделаида Станиславовна. – За провизией. Военных – видимо-невидимо, и чем ближе ко дворцу, тем больше. Аничков дворец тоже окружен войсками. И студентов бьют.
– Солдаты? – удивилась Амалия.
– Нет, обыватели. За то, что они царя убили. О втором бомбисте, который погиб, еще ничего не сообщали, а первый, кого задержали, точно студент.
– Их наверняка было больше, – мрачно сказала Амалия.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что бомбы были самодельные. Их же кто-то сделал… и потом, царя ждали именно там, где он должен был проехать. Значит, они следили за ним. Для этого тоже нужны люди. – Амалия вздохнула и поднялась с места. – Пойду проведаю дядюшку, – пояснила она в ответ на вопросительный взгляд матери.
Дядя Казимир лежал в постели, листая газеты. У него был страдальческий, нахохленный вид. Возле кровати стоял нетронутый поднос с едой.
– Дядя, – без обиняков начала Амалия, – я знаю, что ты что-то видел.
Казимир бросил на нее встревоженный взгляд и промямлил:
– С чего ты взяла?
Если бы племянница ответила, что на ее памяти он никогда не пропускал завтрак и вообще во всех обстоятельствах отличался завидным аппетитом, не исключено, что Казимир обиделся бы и замкнулся в себе. Поэтому Амалия пошла на хитрость.
– Потому что ты, дядя, вовсе не глупый человек, – ответила она доверительным тоном, присаживаясь на край постели. – И ты был поблизости, когда убивали государя.
Казимир шмыгнул носом, ответил слабым голосом:
– Из этого еще ничего не следует. И вообще я стоял далеко.
– Дя-дя!
– И потом, я ни в чем не уверен, – поспешно добавил Казимир. – Мало ли что мне могло привидеться!
– Дядюшка, – наклонилась к нему Амалия, – когда произошло такое ужасное преступление, долг каждого честного человека – помочь следствию. Если ты…
Но слово «следствие» повергло Казимира в такой ужас, что он отшатнулся и энергично замахал своими коротенькими ручками.
– Нет, нет, племянница, ни за что! И не проси! Ты хоть понимаешь, чего ты от меня добиваешься? Эти мерзавцы убили царя, которого охраняли день и ночь! А я что, по-твоему, царь? Кто станет меня охранять, если мои показания им не понравятся? Да они укокошат меня за милую душу и даже раздумывать не будут!
Амалия принялась убеждать его, уговаривать, увещевать, но все без толку. Казимир упорно отказывался идти в полицию, давать показания и вообще сообщать кому бы то ни было о том, что видел. У дядюшки Амалии всегда отлично был развит инстинкт самосохранения, а сейчас, когда на подмогу инстинкту пришла трусость, Казимир вообще разошелся и не желал ничего слушать. Наконец племяннице пришла в голову счастливая мысль.
– Послушай, дядюшка, – сказала Амалия, сделав серьезное лицо, – ты же сам понимаешь, что в особую службу меня взяли по приказу покойного императора. Кто знает, как все сложится теперь, при новых властях… – Казимир встревоженно распрямился. – Мне надо будет рассказать им что-нибудь такое, что даст им понять, насколько я для них важна. И то, что ты видел, может мне очень помочь. – Казимир заколебался. – Обещаю, тебя никто не будет вызывать в суд, и вообще никто о тебе не узнает. Я даже имени твоего называть не стану. Но мне надо знать, что ты видел!
– Хорошо, – промямлил дядюшка, поколебленный доводами племянница. – Но учти, что я… гм… ни в чем не уверен. – Тут его осенило. – Кстати, – небрежно продолжал он, – я тогда потерял запонку. Ты мне закажешь другую взамен нее?
У утонченной, воздушной Амалии так и чесались руки накостылять дядюшке по шее, но девушка сдержалась и кивнула, не унижаясь до выяснений, каким образом тот ухитрился потерять запонку уже на следующий день после того, как ему был сделан подарок.
– Ну, раз так… – Казимир глубоко вздохнул. – В общем, я всю ночь размышлял, и одна вещь показалась мне подозрительной. К тому же это было недалеко от канала.
– Что было? – терпеливо спросила Амалия.
– Блондинка, – объяснил дядя.
«Ну, кто бы сомневался», – мелькнуло в голове у раздосадованной Амалии, но она решила не перебивать и до-слушать до конца.
– То есть не блондинка, а довольно серенькая особа, по правде говоря. Я наступил ей на ногу, когда шел по другой стороне канала, но на самом деле я уже видел ее раньше, на Михайловской улице.
– Так ты впервые заметил ту особу на Михайловской улице?
– Да, племянница.