Легенда об Ураульфе, или Три части Белого
Шрифт:
— Это моя собачка. Я заплатил за нее двадцать мышиных хвостиков. Вы хотите меня ограбить?
Тайрэ посмотрел на мальчика:
— Собачку принес сюда важ?
Придурок кивнул, но тут же попытался напомнить:
— Собачка болела. Важ обещал… Говорил, он ее оставит…
— Этот мальчишка лжет. Отдайте собачку.
Тайрэ с некоторым сожалением подхватил упиравшуюся собачку и протянул Крутиклусу. Тот сунул ее под мышку.
— Все. Уходите, важ. —
— Вы еще пожалеете!
— Тайрэ сказал, уходите.
Крутиклуса вытолкали во двор и закрыли дверь на засов.
Собачка воспользовалась моментом и укусила лекаря. Тот взвизгнул противным голосом и бросил ее на землю. Собачка тут же забилась в колючий куст у ворот и из укрытия тявкала на Крутиклуса.
Лекарь двинулся прочь, на ходу оправляя одежду и пытаясь ее очистить, и все бубнил на ходу: «Этот запах конюшни… и мальчишка с его руками… Он не должен здесь оставаться… Вы еще пожалеете!..»
Глава пятнадцатая
Прогнать Крутиклуса легче, чем успокоить мальчика. Тайрэ давно не видел плачущих мальчиков и не помнит, как это делать. А мальчик что-то бубнит сквозь надрывные всхлипы:
— Придурок живет далеко. И ему приказали… Но он не поэтому сделал. Он пожалел лосенка. Лосенок был очень слабым, и у него были пятнышки. Пятнышки очень хорошие… Добрый Тайрэ теперь непременно прогонит Придурка.
Мальчик опять за свое! Тайрэ даже не знает, как его называть: что за имя такое — «Придурок»?
— Ну, не надо, не надо! Тайрэ тебя не прогонит. Ты очень хороший мальчик. Таких мальчиков поискать. Ты очень много умеешь. На вот, держи платок. Вытри слезы.
— Добрый Тайрэ узнает, где Придурок жил раньше, и прогонит Придурка.
— Если честно, Тайрэ плевать, у кого ты там раньше жил. Главное — чище мойся, — Тайрэ вздохнул. — Этот важ, он тебе что-нибудь сделал?
— Он заставил меня снять перчатки. И теперь оторвет мне руки.
— С чего ты решил?
— Дядя мне говорил: «Если кто-то увидит, как ты снимаешь перчатки, то оторвет тебе руки».
— Дядя?
Дядя мальчонки — поганец. Надо ж — так напугать! Да еще не мыть, не кормить. Но в чем-то с этим поганцем надобно согласиться: руки мальчику лучше прятать. Исси, прячущий руки, — вот как его зовут!
— Важ, который здесь был, больше сюда не придет. Тайрэ тебе обещает. Тайрэ придумал, что делать: мы навестим Кетайке.
Кетайке — вот кто нужен бедным плачущим мальчикам!
— Не только мы удивились, что лосенок не умер, — Мирче задумчиво потягивал «Хвойную бодрость». Вместе с Тайрэ и Ковардом они сидели в доме Тайрэ, недалеко от конюшни. — Вот и лекарь Крутиклус проявил любопытство.
— Почему вы решили, что это сделал мальчишка? Разве Тайрэ не старался? — Ковард не мог поверить, что какой-то грязный заморыш совершил это чудо.
— Вот именно, Ковард, — чудо!
Тайрэ не желал чужой славы:
— Лосенок уже умирал. Тайрэ готовился поутру его хоронить.
— Но никто не видел, как мальчишка лечил лосенка!
— Крутиклус принес собачку. У собачки болела лапка. Он хотел проследить, что Исси станет делать.
— Наверно, и лапку специально ей перебил — ради такой проверки, — Мирче брезгливо поморщился.
— Но когда вернулся Тайрэ, собачка была здорова.
— А это откуда известно? Опять от мальчишки?
— Зеленая Шляпа не верит, потому что не знает главного. Исси поторопился и плохо надел перчатки. Тайрэ случайно увидел: у него золотые руки.
— Золотые руки? — Ковард нахмурился. — Но этот мальчишка… Он выглядит как оборванец. И к тому же его лицо…
— Ты намекаешь, сынок, что с таким лицом на Лосином острове плохо? Здесь, я припоминаю, главное — красота?
Ковард понял: его уличили. Тайрэ не дал ему переживать:
— А Кетайке сказала, что эта его болезнь — то, что он улыбается, — может еще пройти. Если мальчика больше не будут пугать.
— Тогда на это не стоит сильно рассчитывать, — буркнул Ковард.
— Еще Кетайке сказала, он сын серебра и бронзы. От такого союза могут родиться дети с золотыми руками.
— Подожди, подожди, — Ковард повысил голос. — Кетайке сказала про бронзу? Мальчишка что — из горынов? Но это же наши враги. Мы бились с ними в предгорьях. Они хотели отдать Лосиный остров Макабру!
— Сынок, ты опять торопишься! Не все люди гор — плохие. Даже те, кто живет у подножья, еще чувствительны к свету. А были такие, кто жил на самой Вершине.
— Может, и жили когда-то — во времена кейрэков. Но во время войны в предгорьях я что-то их не приметил.
— Это не значит, что на Вершине больше никто не живет.
— Но откуда ты знаешь, что мальчишка из их породы? и вообще, откуда он взялся? Как оказался здесь, у дворцовой конюшни?
Перед тем как ответить, Мирче сделал долгий глоток:
— Тайрэ пытался узнать. Но Исси ему не сказал. Видимо, побоялся. Говорит, его прислал дядя.
— Дядя? Какой такой дядя?