Легенда
Шрифт:
Кэди наблюдала за происходящим, широко раскрыв глаза. Она догадалась, что в огонь полетели семена дикой конопли. «Без сомнения, он схватывает все на лету», — с удовольствием отметила про себя Кэди.
Клубы дыма расплылись над лощиной. Кэди легла на живот, продолжая наблюдать за тем, как Коул двигается вокруг костра. Из одежды на нем осталось лишь нечто напоминающее набедренную повязку, крупное мускулистое тело было почти полностью обнажено, только на коже высыхала размазанная грязь.
Нравился он ей или нет, хотела ли она быть с ним или нет, но Кэди не могла не восхититься его красотой. «Это мой муж!» — подумала
— Что же он там теперь делает? — прошептала Кэди, наблюдая за нем, как Коул снял крылья и тушки несчастных убитых орлов и исчез за старыми стенами. Казалось, он отсутствовал несколько часов, а Кэди тем временем наблюдала за спящими в наркотическом облаке охотниками и постепенно тоже начала проваливаться в сон. Не исключено, что дым добрался и до нее.
Кэди проснулась от нечеловеческого вопля, который заставил ее подскочить так, что она ударилась головой о низкую ветку дерева. Повернувшись в ту сторону, где горел огонь, она во все глаза смотрела, как из-за старых руин выплывает призрак. Несколько секунд сердце Кэди билось с такой бешеной силой, что она не сразу сообразила, что это существо — Коул.
Привидение, которое лишь отдаленно напоминало своими очертаниями человека, было темно, словно тень. Оно прыгнуло в сторону охотников, и можно было подумать, что этот монстр, покрытый клочьями орлиного оперения, не что иное, как стокилограммовая птица, готовая атаковать.
Коул привязал пару крыльев к рукам, а вторую — к ногам. Лицо его превратилось в настоящий птичий клюв, нацеленный на добычу, крупные белые крылья покрывали голову и плечи. Он напоминал привидение, явившееся отомстить за смерть своих убитых собратьев.
И если бы такого внешнего вида оказалось недостаточно, был еще вопль, душераздирающий орлиный крик громче настоящего, отчаяннее настоящего, разорвавший воздух подобно ножам Коула.
Трое охотников, одурманенных марихуаной, медленно сели и уставились на нависающую над ними гигантскую птицу. Можно было подумать, что прошла целая вечность, прежде чем они смогли осознать происходящее настолько, чтобы испугаться.
Коул, который, похоже, испытывал настоящее наслаждение от своей жутковатой роли, вытянул руки-крылья и замахал ими над головой одного из мужчин. Кэди стало даже немного жаль охотника. Двум другим не потребовалось такой наглядной демонстрации, они вскочили, натыкаясь на стены, от ужаса потеряв способность ориентироваться в пространстве. Когда они попытались схватить свои ружья и пистолеты, вопль Коула стал почти сумасшедшим, словно орел собирался разорвать охотников на куски.
В считанные секунды несчастные, подхватив сапоги и бросив все остальное, в безумном страхе неслись вниз по горной тропе. А Коул несся по их следам, раскинув руки-крылья, словно орел, в которого он превратился, готов был схватить и разорвать людей.
После того как охотники бежали, Кэди долго сидела не шевелясь, пристально вглядываясь в огонь, полыхающий перед развалинами, осматривая опустевшее поле.
Она знала, что ей следует подняться и пойти на поиски Коула, сказать ему, что это было великолепное представление. Она должна поблагодарить его за то, что он испугал охотников, потому что они никогда больше не выстрелят ни в одного орла — в этом Кэди не сомневалась. Но вместо этого она продолжала сидеть на месте. В спектакле, разыгранном Коулом, было нечто настолько устрашающее, что, правду сказать, он испугал и ее. Можно подумать, он действительно стал духом умерших орлов. Как будто Коула околдовали и в его тело вселились души орлов, подсказавшие ему, как двигаться. Даже вопль его оказался совершенно таким, каким должен быть крик настоящего орла.
Кэди думала, что Коул вот-вот пересечет лощину и подойдет к ней, но он все не появлялся. Каждая клеточка ее существа словно прислушивалась, ожидая звука его шагов по тропе у нее за спиной, но Коул не приходил.
Когда ей стало казаться, что прошло уже несколько часов, она поднялась и внимательно прислушалась. Однако не было слышно ни бега охотников, ни шагов Коула — ни звука. Как можно тише Кэди подошла с краю оврага и увидела вдруг маленький земляной мостик, ведущий к руинам.
Приблизившись к развалинам и поглядывая на тлеющие угольки костра, от которых, как Кэди догадалась, дымом тянуло прямо в ее сторону, она вздрогнула от неожиданности: из-за темных деревьев со зловещим криком выскочил Коул. В зубах он держал нож, кожа его была покрыта перьями и слоем высохшей, потрескавшейся грязи. Это было настолько великолепно-ужасающее зрелище, что она непроизвольно отступила назад. Сейчас он вовсе не был мальчиком-хористом. Скорее всего, Коул воплощал ее самые страшные ночные кошмары.
Отступив еще на шаг, Кэди едва не свалилась прямо в дымящийся костер. «Я совершенно не знаю этого человека», — подумала она, и когда он приблизился, вытянула вперед руку, словно защищаясь.
Но Коул со смехом схватил ее в охапку, оторвал от земли и закружил. Она попыталась вырваться, но он уткнулся лицом ей в шею, не обращая внимания на мешающие перья, клюв и все остальные «украшения», и сказал:
— Верь мне, моя маленькая женушка. Отдай мне свою жизнь, верь мне.
Кэди напряженно замерла в его объятиях, ощущая прикосновение перьев, вспоминая, для чего они предназначались. Наверное, на нее повлиял дым, но только когда Коул начал кружить ее, двигаясь вокруг костра и прижимая ее к себе, Кэди начала постепенно расслабляться.
— Ну же, Кэди, любовь моя, — шептал он. — Позволь позаботиться о тебе. Отдай мне свою жизнь.
— Я не могу, — ответила она, чувствуя, что тело ее становится все более податливым в его руках. — Моя жизнь не здесь, в другом времени.
Она собиралась сказать это очень убежденно, но вместо этого крепко обняла его и уютно прижалась лицом к изгибу его шеи. Ей начало мерещиться, что этот мужчина и должен ходить в таких перьях, потому что, как ей казалось, он спокойно мог подняться до облаков, держа ее на руках.
— Тебе вовсе не нужно быть лучшей девочкой на свете, — сказал он. — Тебе не нужно стараться быть самим совершенством. Тебе не нужно ничего делать, чтобы убедиться, что тебя кто-то любит. Я люблю тебя такой, какая ты есть.
— Какая я есть… — повторила она, чувствуя, как отступают на второй план все тяготы прежней жизни. Трудно поверить, что не нужно больше стараться быть лучшим поваром, лучшей дочерью, лучше всех и во всем. Неужели это возможно? Неужели таков этот мир, о котором она теперь знала, но в котором так мало понимала? Забавно. Именно так. Было бы очень забавно…