Легенда
Шрифт:
Около часа в тот же день Кэди решила отказаться от борьбы. Она уже разговаривала, упрашивала и умоляла всех, кого видела на ранчо, но они смотрели на нее, как на сумасшедшую. Как она могла жаловаться, если стала хозяйкой всего вокруг? Кэди действительно должна была признать: Коул владел очень многим. Она никогда не видела такой красивой местности, как та, где стоял его дом, да и от самого дома дух захватывало. В нем было комнат двадцать, и каждая великолепно обставлена — с роскошью и в то же время очень удобно. Именно о таком доме Кэди мечтала всю жизнь, но никогда не знала, как этого достичь.
Настоящей мечтой была ее любимая
— Если бы все было по-другому, — бормотала она, сидя в кабинете-библиотеке и что-то рисуя толстым карандашом на листочке бумаги. Думая о прошедших днях, она вспомнила, как готовила в хижине самодельные дрожжи и придумывала, как будет солить, мариновать и варить варенья.
"Кэди такой счастливый ребенок», — вспомнила она вдруг слова, которые тысячу раз слышала от матери Джейн. Ее собственная мать работала на двух работах. Поэтому, когда родители Джейн предложили присмотреть за маленькой Кэди, мать, ни секунды не сомневаясь, приняла это любезное одолжение. Она никогда так и не узнала, что семейство Джейн относилось к Кэди едва ли лучше, чем к бесплатной служанке.
Что там говорил Коул? «Тебе вовсе не нужно быть лучшей девочкой на свете. Тебе не нужно стараться быть самим совершенством. Тебе не нужно ничего делать, чтобы убедиться, что тебя кто-то любит. Я люблю тебя такой, какая ты есть».
"Такой, какая ты есть», — громко повторила она. Если тебя принимают такой, какая ты есть, разве это не свобода? В душе она не сомневалась: Коул говорил правду. Она могла просидеть в этом его великолепном доме следующие восемь дней или восемьдесят лет — неважно, она могла, если пожелает, абсолютно ничего не делать, и он будет совершенно доволен.
Она не знала, как додумалась до этого, но не сомневалась: ей нет необходимости зарабатывать любовь Коула. Не нужно отдраивать ванную комнату, как для матери Джейн, не нужно экономно готовить, как того требовала миссис Норман. Ей не нужно даже молчать и не жаловаться, как приходилось это делать при матери.
— Я могу делать все, что пожелаю, — сказала она, отрывая глаза от стола и рассматривая книжные полки, заполненные огромными фолиантами в кожаных переплетах. — Может, я и не могу покинуть этот дом, но я могу приказать, чтобы мне привезли сюда все, что может предложить Колорадо тысяча восемьсот семьдесят третьего года!
Она остановилась у окна, рассматривая горы и долину, и прошептала:
— Так чем же больше всего на свете мне хочется заняться?
Выглянув из окна, Кэди вспомнила свой любимый фильм «Пир Бабетты». Героиня этого фильма слыла великолепной поварихой, но по каким-то политическим причинам вынуждена была вместе с двумя бедными сестричками прятаться в глухой деревушке. Когда Бабетта получила небольшое наследство, достаточное, чтобы оставить работу, она не позволила себе расслабиться, а потратила все до последнего пенни на продукты и приготовила такое угощение, какого никто никогда в жизни не пробовал.
У Кэди этот фильм был на видеокассете, и она тысячу раз смотрела его. Каждый раз воображение ее разыгрывалось, и она придумывала, что приготовила бы сама, мечтая не думать о деньгах и не стремиться угодить публике.
«Прежде всего я должна составить список того, что имеется, — подумала она. — Я должна проверить, что есть и что можно купить. Может, я не могу поехать в Денвер, но другие могут сделать это за меня. Потом нужно будет выкопать ямы и оборудовать уличные духовки и заняться засолкой овощей. Мне понадобится помощь, чтобы собирать грибы, зеленый салат и травы. И еще мне понадобится…»
Все тщательно продумав, она вернулась к столу и принялась записывать.
— Я приглашу весь город, — громко сказала Кэди. — Три дня они будут есть за счет Коула Джордана. — Она прикусила кончик карандаша.
«Если вы будете это есть, я это приготовлю», — написала она, потом зачеркнула. «Я не стану готовить ничего изысканного или опасного, — написала она. — Никакого черепахового супа, никаких енотов, никаких горных львов. Никаких жуков!»
Схватив листок, она вышла из библиотеки и направилась в кухню. В голове у нее с бешеной скоростью кружился целый рой мыслей, поэтому она шла быстрее и быстрее, и в кухню уже вбежала. Мануэль и его жена Долорес шинковали овощи к ужину.
— Вы знаете, где я могу нанять людей, которые знают эти горы и могли бы собирать для меня грибы? И еще людей, которые могли бы помочь разделывать птицу и чистить рыбу?
Мануэль и его жена уставились друг на друга, потом Мануэль заговорил:
— В нашем поселке Сокорро есть такие люди.
— А сколько человек там живет?
— Тридцать шесть. Кэди улыбнулась.
— Могу я нанять их всех? Мануэль, казалось, потерял дар речи, но тут вмешалась Долорес:
— Для чего? Никто не согласится убивать сеньора Джордана из-за вас.
— Может, Хуан согласится, — безразличным тоном проронил Мануэль.
— Вы этого хотите? — спросила Долорес, недобро глядя на Кэди.
Кэди на мгновение задумалась, взвешивая такую возможность, потом покачала головой.
— Нет, я не хочу убивать Коула, несмотря на то, что он этого заслуживает. Я хочу устроить пир. Такой пир, о котором никто никогда даже не мечтал. Я хочу провести эксперимент. Хочу придумать новые рецепты и, может быть, даже написать книгу по кулинарии. Я хочу приготовить все блюда, которые когда-либо готовились, и узнать, какие они на вкус. Я хочу попробовать запечь рыбу в перце, соли, глине и замоченных листьях. Я хочу мариновать мясо в травах, которые никто раньше не пробовал применять. Я хочу ошибаться и достигать успехов. Я хочу… я хочу… — Она улыбнулась, глядя на двух стариков, по выражению лица которых ничего нельзя было прочесть. — Я хочу свободы.
Тут она заметила, что Мануэль ничего не понял и снова готов сказать ей, что она не должна покидать ранчо.
— Я хочу тратить деньги Коула Джордана. Много денег. Вы мне поможете?
— С удовольствием, — заулыбался Мануэль.
— Хорошо, тогда пойдемте со мной и давайте все спланируем. Ах да! Нужно кого-нибудь послать за жителями Сокорро. Скажите им, что я каждому плачу десять долларов в час.
При этих словах Мануэль подхватил жену, которая едва не упала в обморок. Кэди не знала наверняка, но была уверена, что в 1873 году средняя зарплата не превышала доллар или что-то около этого в неделю. Так что десять долларов в час было больше, чем они даже могли себе представить.