Легенда
Шрифт:
Засыпающей Кэди показалось, что она услышала слова: «Спокойной ночи, Кэди». Однако она не была в этом уверена. Может, это прошептал ветер, но она заснула с улыбкой на устах.
Глава 24
— Что? Что вы от меня хотите? — Переспросила Кэди, обхватив ладонями кружку горячего кофе и удивленно глядя на Тарика Джордана. Этим ранним утром они оказались совершенно одни в окружении дикой, но прекрасной природы Колорадо.
— Побездельничать, — с улыбкой подтвердил он. — Забыть о делах. Взять выходной.
— Я не могу, — пробормотала ошеломленная Кэди. —
— Они ждали больше ста лет, так что такое один день? — Он помолчал. — Мисс Лонг, неужели вы никогда не веселитесь?
При одной мысли об этом перед глазами Кэди промелькнула тысяча сцен: вот она приходит домой из школы и помогает матери Джейн по хозяйству, вот она готовит для чужих людей в выходные. Потом учеба днем и плюс курсы по вечерам и обслуживание вечеринок, чтобы оплатить учебу. А потом были «Луковица» и Грегори. Его представление о «веселье» сводилось к тому, чтобы Кэди готовила человек на двадцать пять гостей, которые в один прекрасный день могут вдруг оказаться полезными в его политической карьере. Потом Ледженд и самое яркое воспоминание: постоянное чувство страха из-за того, что она никогда не вернется домой. После этого она переживала из-за работы, а теперь…
Она отбросила эти мысли, услышав, что Тарик смеется, и покосилась да него.
— Прокручиваете в голове события своей жизни? — поинтересовался он, и, увидев, как расширились при этих словах глаза Кэди, улыбнулся. — Мисс Лонг, если у вас создалось впечатление, что я могу читать ваши мысли, так это потому, что я, похоже, действительно на это способен. Мой отец верил, что детство — это подготовка к стрессу взрослой жизни, а поскольку предполагалось, что в один прекрасный день я начну распоряжаться миллионами, он проследил, чтобы все мое детство прошло в школьных стенах. После этого на мои плечи свалилась полная ответственность за компанию Джорданов. Думаю, в моей жизни было столько же веселья, сколько в вашей. Что скажете, если мы возьмем выходной?
— Чего вы хотите от меня добиться? — с подозрением спросила она.
— Всех ваших несметных богатств, — улыбнулся он, так что Кэди расхохоталась.
— Все мои несметные богатства уместились бы у вас в кулаке, — сказала она. — Мне — тридцать лет, и у меня ничего нет. В настоящее время у меня нет даже работы. Он недоверчиво хмыкнул.
— Неужели вы собираетесь меня убедить, что шеф-повар с вашей репутацией не имеет сотен предложений о работе?
— Несколько, — скромно призналась Кэди, заглядывая в чашку с кофе. Он сам размолол зерна и не позволил ей ни к чему прикасаться, пока готовил лепешки из гречневой муки.
— Пойдемте, — протянул он ей руку. — Давайте оба возьмем выходной.
Посмотрев на него, Кэди почувствовала, как по спине пробежали мурашки: этот жест она тысячи раз видела в своих снах. В тот же момент тень упала на нижнюю часть его лица, но глаза его сверкали в свете солнца, пробивающегося сквозь листву.
— Соглашайся, хабибби, — прошептал он.
Кэди догадалась, что это какое-то ласковое обращение на неизвестном ей языке. — На сей раз ты можешь до меня дотянуться.
Сердце и рассудок Кэди вступили в неравную борьбу. Она помнила, что всякий раз, когда во сне пыталась дотронуться до его руки, ей это не удавалось. Теперь она снова, сначала очень неуверенно и осторожно, протягивала ему руку. Пальцы их сблизились, она улыбнулась и вложила свою ладонь в его.
Тарик облегченно рассмеялся, подхватил Кэди и закружил ее. Они смеялись вместе, он кружил и кружил ее, и волосы Кэди обвивались вокруг них.
Кэди первой пришла в себя и попыталась его оттолкнуть.
— Мистер Джордан, — сказала она. — Думаю, нам следует…
По-прежнему улыбаясь, он опустил ее на землю, но не убрал рук с ее плеч.
— Я думаю, что мы можем позволить себе ни о чем не думать хотя бы один день, — тепло улыбнулся Тарик.
Кэди хотела заставить себя снова почувствовать враждебность к этому человеку, но это оказалось слишком трудно. «Помни, он холоден, словно рыба, — сказала она себе. — Помни, что он собирается жениться на другой. Помни, что он богат и знаменит, а ты для него всего-навсего средство вернуть назад денежки, не больше».
— Думаю, мы должны отправиться в Ледженд, — сказала она вслух. — У меня есть там дела, мне есть чем заняться. К тому же мне необходима работа, а потенциальные работодатели не будут ждать вечно. — Она отодвинулась от него.
К черту работодателей! Я куплю ресторан, и вы сможете…
— Так вы думаете, что я к этому стремлюсь? Думаете, я хочу, чтобы вы мне что-нибудь купили? Вы что?..
— Я хочу провести день в компании хорошенькой девушки, — тихо сказал он. — Я хочу провести день, не вспоминая о делах, семейных трагедиях и прочих проблемах. Я хотел бы показать вам место, которое обнаружил, когда был еще ребенком. Я никогда не показывал его ни одной живой душе, но вам я хотел бы его показать.
— Почему? — с подозрением спросила она.
— Потому что я никогда не встречал человека, похожего на вас, вот почему, — ответил он, с отчаянием глядя на нее. — И, может, мне хотелось бы, чтобы вы начали думать обо мне лучше. Я не то и не тот, за кого вы меня принимаете, и мне хотелось бы, чтобы вы убедились в этом, прежде… прежде чем мы расстанемся. — Он снова протянул ей руку. — Пойдете со мной?
Кэди начала было возражать, отказываться, но потом подумала: «А что тут такого? Почему бы и нет? Разве может со мной приключиться что-то более странное и чудовищное, чем то, что уже произошло?"
— О'кей, — усмехнувшись, согласилась Кэди и взяла его за руку. — Но с одним условием.
— Каким?
— Мы не будем говорить о деньгах, и вы не будете пытаться заставить меня рассказать, что произошло в Ледженде. Я хочу отдохнуть от прошлого.
— Договорились! Будем говорить друг о друге.
— Чудесно. А потом я продам историю о богатейшем, исключительнейшем К. Т. Джордане журналистам, и этого будет достаточно, чтобы открыть собственный ресторан.
Он не проявил ни малейших колебаний, поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Женщина, которая возвращает целое состояние, как вы, не станет поступать так низко и грязно.
Может оттого, что он так ей доверял, а может, потому что держал ее руку в своих больших ладонях, но когда она подняла на него взор, то почувствовала, что вся тяжесть последних недель уходит с души. Слово «стресс» было слишком слабым, чтобы описать состояние, в котором она пребывала последнее время.
— Вы хотите сказать, что я навожу тоску? Что я слишком правильная, чтобы сотворить нечто отчаянное?