Легендарная кража
Шрифт:
Улицы Лимана всё так же давят на меня, но, по крайней мере, глаза уже не так болят от солнечного света. Интересно, если бы меня увидел священник, стал бы он размахивать крестом перед моей рожей и поливать святой водой? Думаю, лучше не проверять.
Сегодня гулял по рынку. Почувствовал там себя как дома, вокруг сплошь ворьё: кто-то срезает кошели, кто-то завышает цены втрое для бедняг, которым и так нечего есть, а кто-то "берёт пожертвования" на охрану.
В конце дня проходил мимо прилавка с выпечкой. Меня окликнула его хозяйка.
— Эй, господин, не проходите мимо! Возьмите пирога.
"Господин"…
— Нет у меня денег, — пробормотал я.
— Берите так. А если понравится, приходите ещё.
Я впал в ступор. Почему она предлагает мне что-то бесплатно? Может, я ограбил её когда-то, умудрился засветиться, и пирог отравлен? Я повернулся, чтобы взглянуть на неё, и увидел девушку с протянутым мне пирогом и добродушной улыбкой. Я взял пирог и, ничего не сказав, спешно ушёл оттуда. Меня терзала паранойя. Возвращаясь домой, сделал крюк, чтобы удостовериться, что за мной нет слежки. По пути срезал толстый кошель возле таверны, иначе этот день закончился бы слишком добродушно.
Попробовал пирог. Его яблочная начинка пробрала аж до костей. Сложно вспомнить, когда я пробовал что-то вкуснее. Подождал пару часов и угостил Викторию, ей тоже понравилось. Она спросила, где я его достал. Ответил, что украл с прилавка какого-то мерзкого хрыча. Почему я ей соврал?
Воскресенье, 23 июля 1673 года.
С того похода на рынок перестал выходить из дома. Перестал работать. Дни и ночи напролёт думаю об этой девушке. Почему она была так добра ко мне? Разум рисует её образ: волосы и глаза шоколадного цвета, во взгляде сияет жизнерадостность, но в то же время и видна тень печали.
Стало тяжело думать трезвым, вернулся к любимому мёду. Уверен, Варнава снова счастлив.
Накатили воспоминания нашего с Викторией знакомства. Забавно, ведь познакомились мы с ней на том же самом рынке. Она графская дочь, прогуливающаяся с гувернанткой, а я оборванец, в планах которого не сдохнуть с голоду ещё хотя бы один день. Воистину незабываемая встреча: я лезу в сумку гувернантки, а Виктория тычет мне в горло своим ножом. Не понимаю, как мы сдружились, да и она, думаю, тоже, но сколько ж дел мы наворотили с этой кучерявой бестией. У меня бы и половины нынешних клиентов без неё не было. А её таланта ростовщичества мне до сих пор понять не удалось.
Жаль, что в итоге ей пришлось покинуть отцовский дом. Преступная жизнь не особо вяжется с графским титулом. Мы часто об этом говорили, и она всегда утверждала, что это был её выбор, и мой вины в том нет, но всё же временами я задаюсь вопросом, сложилась бы её судьба лучше, если бы не та встреча на рынке?
Может, и эта девушка встретилась мне не просто так? Нужно сходить на рынок и поблагодарить её за пирог. Возьму с собой цветы в качестве благодарности. Но сначала надо вернуться к работе. За несколько дней скопилось достаточно заказов.
Суббота, 29 июля 1673 года.
Легенды о "Трюкаче из Лимана" вылезли из тёмных переулков и начали доходить до более состоятельных персон. Меня это
Нашёл в себе силы сходить на рынок. По пути купил у цветочницы георгины. Она потратила около часа, предлагая мне разные цветы, и каждый раз повторяла: "вашей даме они обязательно понравятся". Чувствовал себя идиотом. Это был первый раз, когда я покупал цветы.
Наконец-то узнал имя этой девушки. Её зовут Наджия. Я остался на рынке до заката, а после проводил её домой. Живёт она в скромном трёхэтажном доме с семьёй кузнеца, у которого струя после бочки эля ровнее, чем гвозди. Навряд ли я когда-либо её грабил. От этого дома и улицы несёт отчаянием. Как Наджия смогла не утратить здесь своё очарование? Воистину роза средь навоза.
После этой прогулки ещё сильнее ушёл в раздумья. Меня терзали противоречия: рядом с Наджией я чувствовал беспокойство, и в то же время умиротворение. По пути домой никого не ограбил, и, наверное, впервые вошёл через дверь, а не крышу, чем сильно удивил Викторию.
— Дверь? Дверь?! Иоганн, ты здоров?
Хотел бы я знать, что ей ответить. Посмотрел ей в глаза и утвердительно кивнул. Это было моей ошибкой. Моя рожа крепко срослась с угрюмой гримасой, перестав быть способной на что-то ещё. Даже лёгкая улыбка вызывает у меня жгучую боль. Только взгляд остался способен выразить хоть что-то, и Виктория слишком хорошо это знает.
— Да у тебя глаза блестят! И от твоего плаща несёт цветами. Наш "трюкач" влюбился?
От смущения меня тянуло провалиться в самые тёмные уголки ада, но уверен, что даже там я не смог бы спрятаться от её ехидства. В голове крутилась единственная мысль: "лучше бы в тот день на рынке ты меня всё-таки прирезала".
Вечер прошёл в расспросах о Наджии. Моментами я переставал понимать, Виктория искренне рада за меня, или нашла повод для издёвок. Возможно, и то, и другое.
Воскресенье, 20 августа 1673 года.
За последний месяц отработал больше заказов, чем за весь год. Не остаётся времени и сил на дневник. Крайний выход прошёл на ура. Кроме необходимого, "одолжил" у одной знатной дамы серебряный браслет. Решил, что на Наджии он будет смотреться лучше. В последнее время она не выходит у меня из головы даже на работе.
Стараюсь навещать её через день. Каждый раз приношу разные цветы, хочу понять, какие её любимые. И каждый раз Наджия одинаково расплывается в смущённой улыбке. Похоже, понять это у меня так никогда и не выйдет.
Неделю назад я спросил её, не хотела бы она заниматься чем-то кроме выпечки. Оказалось, Наджия мечтает стать хужожницей. Почти час она мне рассказывала о живописи, а я старался хотя бы кивать в нужные моменты.
Своим же вопросом Наджия заставила меня нервничать: она спросила, чем я зарабатываю на жизнь. Прямого ответа я не дал. Не хочу ей врать, но и то, что я вор, признаваться не хочется. Ночь провёл в размышлениях, кем бы я мог быть. Ничего придумать не смог. Благо, больше она этот вопрос не поднимала.