Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы
Шрифт:
Переезд в Версальский дворец
А еще через несколько дней простодушный король, пожелавший превратить неуправляемую идиллию в постоянную связь, предложил Жанне-Антуанетте переехать к нему в Версальский дворец, и она не заставила себя долго упрашивать. Переезд состоялся 31 марта 1745 года.
После этого Жанна-Антуанетта заняла прежние покои мадам де Майи и мадам де Шатору. О, какие удивительные истории могли бы рассказать стены этих комнат, если бы стены умели говорить!
А через два с половиной месяца был оформлен развод Жанны-Антуанетты с Шарлем д’Этиолем, ставшим третьим лишним. В соответствии с брачным договором бывший муж выплатил бывшей жене 30 000 ливров.
Избавившись от обузы в лице изрядно поднадоевшего мужа, экс-мадам д’Этиоль облегченно вздохнула: позади был очень важный этап ее жизни. Теперь необходимо было заставить королевский двор примириться с ее присутствием в Версале. Однако это оказалось делом отнюдь не легким. Ее несколько вольное обращение, а иной раз бесцеремонная, игривая манера говорить не всем здесь нравились. Многих шокировало, когда она называла герцога де Шольна — «мой поросенок», аббата де Берни — «голубь мой», а мадам д’Амбримон — «моя тряпка».
А еще «новенькая» совершенно не умела садиться и вставать, как это было принято при дворе, не так держала вилку и нож и т. д. и т. п. Все эти умения вырабатывались годами и требовали особых тренировок.
Все это только подливало масла в огонь всеобщего недовольства «новенькой», и Жанна-Антуанетта еще острее почувствовала непрочность своего положения. Ей был категорически нужен серьезный титул. И она стала незаметно подводить короля к этой мысли.
Маркиза-гризетка
Счастливый Людовик XV не мог отказать своей новой любовнице ни в чем. В результате уже 7 июля 1745 года он купил для нее титул маркизы де Помпадур и земли в Оверне с 12 000 ливров дохода. Кстати сказать, по слухам, деньги на этот подарок королю предоставил финансист Пари де Монмартель, принимавший активное участие в продвижении наверх Жанны-Антуанетты.
Ставшее знаменитым слово «Помпадур» связано с названием одноименного средневекового замка. Замок этот был построен в 1026 году Ги де Лятуром и представлял собой восемь башен, соединенных мощными стенами и окруженных глубоким рвом. В XII веке замок был сожжен англичанами, а через три столетия восстановлен феодалом Жоффруа де Помпадуром, давшим ему свое имя.
Следует отметить, что фамилия де Помпадур была в свое время во Франции достаточно известной. К сожалению или, скорее, к счастью, ведь не случись этого, она точно не осталась бы на века в памяти человечества, она угасла в начале XVIII века в связи с тем, что в ней не осталось продолжателей рода мужского пола. Последней, условно говоря, «настоящей» маркизой де Помпадур считается Мария-Франсуаза Эли де Помпадур, маркиза д’Отфор. После нее замок перешел во владение принца де Бурбон-Конти, а тот уже в 1745 году переуступил маркизат Людовику XV.
Получив этот замок во владение, Жанна-Антуанетта, впрочем, так в нем никогда и не побывала, а в 1760 году продала его банкиру Ляборду, который перепродал его герцогу де Шуазелю. Во время Великой французской революции замок был разрушен, и восстановили его уже в наше время.
Но, даже став маркизой и ежедневно проводя по несколько часов в спальне короля, Жанна-Антуанетта продолжала оставаться чужой при дворе, ведь она не имела там никакой должности и даже не была официально представлена. Требовалось как можно скорее упрочить ее положение, и 14 сентября 1745 года король представил новоиспеченную маркизу приближенным как свою новую и официальную подругу. Версальским придворным ничего не оставалось, как тихо негодовать, ведь со времен Габриэль д’Эстре, ставшей первой в истории Франции официальной фавориткой монарха (Генриха IV Наваррского), это почетное место занимали только дамы из приличных семей. Сейчас же им предлагалось любить и почитать едва ли не плебейку, непонятно от кого рожденную.
Маркизе де Помпадур злые языки тут же дали прозвище Гризетка с явным намеком на то, что в их глазах она мало чем отличается от особ, добывающих себе пропитание пошивом дешевой одежды и прогулками по вечерним парижским улицам («grisette» по-французски — сорт легкой дешевой ткани).
Ну и пусть Гризетка! Новоявленная маркиза все равно была в восторге. Наконец-то осуществились самые смелые ее мечтания, за что ей, несомненно, надо благодарить Бога, если она хоть немного в него верила. Король любил ее, и это было важнее всего. Его счастье передавалось ей, их сердца и души как будто слились в единое целое… Во всяком случае, маркизе так казалось, ведь сама она полностью растворилась в Людовике, подчинив все свои помыслы удовлетворению его самых сокровенных желаний. Несмотря на высоту своего положения, он не показывал ни малейшей самонадеянности и старался доставить ей как можно больше удовольствия как в постели, так и вне ее. Редкая женщина устояла бы под таким натиском…
Официальная фаворитка короля
Относительно «плебейки» придворные были, конечно же, не совсем правы. Жанна-Антуанетта происходила из кругов новой французской буржуазии, она несла в себе дух Парижа, дух нового общества, только начинавшего выдвигаться на вершину застоялой государственной иерархии. Обитатели Версаля с опаской взирали на эту «буржуазку», несшую угрозу их многовековой монополии, и именно этим и объясняется суровость, а нередко и полная несправедливость их суждений о ней.
Ги Шоссинан-Ногаре восхищается:
«Сколько новизны привнесла с собой эта истинная парижанка со своей веселостью, ясным умом и свободой, которые так контрастировали с жеманством и устаревшей слащавостью двора. Рожденная, воспитанная и сформировавшаяся в духовной среде лучшего парижского общества, самого открытого и привлекательного — в литературных салонах и особняках щедрых финансистов, — эта женщина принесла с собой во дворец легкий бриз, наполненный дыханием жизни столицы. Свежий ветер совершенно нового вкуса, пикантный и пряный, повеял на Версаль, заскрипевший под этим дуновением».
Однако на первых порах все при дворе сочли, что опьяненная своей властью новая фаворитка короля ведет себя как самая последняя выскочка: виданное ли дело, она пожелала, чтобы все оказывали ей особые знаки внимания.
Сразу невзлюбивший фаворитку герцог де Ришельё по этому поводу писал:
«Мадам де Помпадур потребовала, будучи любовницей, то, что мадам де Ментенон получила, являясь тайной супругой. В рукописях герцога де Сен-Симона она прочла о фаворитке Людовика XIV: та, сидя в особом кресле, едва привставала, когда монсеньер входил к ней, не проявляла должной учтивости к принцам и принцессам и принимала их лишь после просьбы об аудиенции или сама вызывала для нравоучений.