Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы
Шрифт:
Утром Париж узнал о произошедшем государственном перевороте. Мисс Говард, обезумев от радости, подумала, что теперь ставший хозяином Франции Луи-Наполеон просто обязан будет на ней жениться. Но потенциальный император, хотя повсюду появлялся со своей любовницей, не спешил делиться с ней своими планами на будущее относительно женитьбы.
Мисс Говард, уставшая ждать, сама явилась в Тюильри на торжественный вечер. Окружение принца было шокировано. Приближенные стали говорить ему о женитьбе на достойной его положения кандидатке — на какой-нибудь европейской принцессе. Луи-Наполеон последовал мудрому совету, но попытки посватать настоящую принцессу не удались. Впрочем, он не слишком расстроился, поскольку уже вновь был влюблен. На сей раз объектом его внимания стало восхитительное создание двадцати семи лет. Евгения де Монтихо, испанская графиня, была стройной, утонченной, немного рыжеватой, с лицом цвета чайной розы и голубыми глазами. У нее были красивые плечи, высокая грудь, длинные ресницы… Едва увидев ее, Луи-Наполеон был поражен: загоревшимся взором гурмана он с волнением взирал на ее прелести. Однажды он попытался дать волю рукам, но получил довольно резкий удар веером, напомнивший ему, что он имеет дело не с какой-нибудь танцовщицей. Однако Луи-Наполеон решил, что добьется своего, и продолжил настойчивые ухаживания.
Мать Евгении тем временем не уставала повторять дочери, что она ни в коем случае не должна позволять своему высокопоставленному возлюбленному вольности, но девушка и сама прекрасно понимала, как сильнее разжечь желание Луи-Наполеона. Однажды на обеде он взял в руки венок из фиалок и надел его на голову Евгении, а еще через несколько дней сделал ей официальное предложение.
В декабре 1852 года во Франции было восстановлено императорское достоинство, и Луи-Наполеон официально стал Наполеоном III, а в следующем году Евгения де Монтихо была названа императрицей. К сожалению, первая брачная ночь обманула ожидания новоиспеченного императора. Он мечтал об испанке, горячей и темпераментной, а обрел женщину, «не более сексуальную, чем кофейник». Однако на людях Евгения изображала самую элегантную, самую учтивую императрицу, с лица которой не сходила обворожительная улыбка. Подчеркнутая щепетильность Евгении отнюдь не всегда разделялась императором. В Тюильри царили разброд, роскошь, красота, нетерпение и сладострастие. Изо дня в день стыдливость несчастной императрицы подвергалась тяжелым испытаниям.
Несколько месяцев Наполеон III был верен Евгении, но он не терпел однообразия, и вскоре его уже вновь мучил любовный голод. Он-то и заставил императора буквально наброситься на очаровательную юную блондинку, которую звали мадам де Ля Бедуайер. Однажды она явилась в Тюильри в крайне возбужденном состоянии, «красноречиво свидетельствовавшем о той чести, которую ей оказал император». Но Наполеон быстро устал от нее, успев, правда, сделать ее мужа сенатором. Затем он снял особнячок на улице дю Бак, где проводил время то с какой-нибудь актрисой, то с кокоткой, то с субреткой, то со светской дамой, то с куртизанкой…
Императрица даже не подозревала о проказах мужа. И вдруг она узнала, что он возобновил отношения с мисс Говард. Произошла бурная сцена, Наполеон III обещал прекратить с бывшей любовницей всякие отношения, однако слова своего не сдержал. Коварная мисс Говард то и дело попадалась на глаза императорской чете и со злорадным удовольствием приветствовала высочайших особ. Взгляд Евгении стекленел, ноздри раздувались, она стояла неподвижно, в то время как Наполеон III подчеркнуто вежливо отвечал на приветствие. Вскоре императрице донесли о прогулке императора с мисс Говард, и Евгения заявила, что отказывается спать с мужем в одной спальне. Наполеон III, мечтавший о наследнике, уговорил мисс Говард временно удалиться в Англию. Женщина подчинилась его воле, захватив с собой своего сына и двух незаконнорожденных сыновей императора, прижитых им с Элеонорой Вержо. Но это не помогло, и у Евгении случился выкидыш. Через некоторое время несчастье повторилось. Евгения была безутешна, император раздражен и озабочен. Злые языки шутили, что он выдохся и ни на что больше не способен.
Виктор-Эммануил «готовит почву»
И вот как раз в это время в голове графа ди Кавура родилась идея создания единой Италии при помощи женщины, которая должна была очаровать французского императора и убедить его помочь королю Виктору-Эммануилу.
20 ноября 1855 года король Пьемонта поднялся в вагон, специально оборудованный для его августейшей персоны. На следующий день он был в Париже.
Император Наполеон III принял его крайне любезно, расспросил об Италии, «о стране, которую он так любит», и о семьях, с которыми он некогда был знаком.
Ответы короля ошеломили придворных, которых, как казалось, уже трудно было чем-либо смутить. Виктор-Эммануил сыпал непристойными историями о светских дамах Пьемонта, сопровождая свои рассказы бешеной жестикуляцией.
Автор двадцатитомной «Истории Реставрации» Шарль де Вьель-Кастель, шокированный услышанным, записал вечером в дневнике:
«Король Пьемонта ведет себя как унтер-офицер. Тот же слог, те же манеры. Он ухаживает за любой попавшейся ему на глаза юбкой, ведет более чем легкомысленные беседы, не считая нужным завуалировать откровенный смысл своих речей целомудренными выражениями, он предпочитает вульгарности. Он, не замолкая, хвастается своими победами и, упоминая ту или иную даму из Турина, небрежно бросает: «Ну, эта тоже переспала со мной».
Наполеон III более терпимо, чем граф де Вьель-Кастель, отнесся к манерам Виктора-Эммануила. Когда император понял, что король Пьемонта, как и он сам, большой охотник до женского пола, он решил сделать все от него зависящее, чтобы его гость сохранил о Франции неизгладимое впечатление.
Однажды вечером в Опере, видя, что Виктор-Эммануил рассматривает в лорнет танцовщицу, он шепнул ему:
— Вам понравилась эта малышка?
Король опустил лорнет.
— Да, очень. Сколько она может стоить?
Наполеон III улыбнулся.
— Не знаю. Спросите у Баччоки, он должен быть в курсе.
Виктор-Эммануил обернулся к обер-камергеру Наполеона III, которого называли «главным распорядителем императорского досуга».
— Вы знаете эту танцовщицу?
— Третью справа? — переспросил граф Баччоки (кстати, племянник Элизы Бонапарт, сестры Наполеона I). — Это Эжени Фикр. Она очаровательна и легкодоступна. О ней даже сочинили четверостишие:
Эжени, нашу малышку, Увидал как-то паша. — Заплати, — сказала мышка, — Увидишь мои антраша [15] .15
Антраша — в классическом танце так называется прыжок, при котором ноги танцовщицы скрещиваются в воздухе, ударяя икрой об икру.
Щеки Виктора-Эммануила порозовели.
— Сколько? — прохрипел он.
— О! Вашему Величеству она обойдется в пятьдесят луидоров.
— Черт побери! Так дорого?
Наполеон III улыбнулся:
— Запишите на мой счет, Баччоки.
Прощальная милость короля
В то время как Виктор-Эммануил хвастался своими победами и проводил время с танцовщицами, граф ди Кавур действовал. Он встретился с Александром Валевским (побочным сыном Наполеона I от Марии Валевской и тогдашним министром иностранных дел Франции), попытался заинтересовать его Италией и старательно готовил приезд графини ди Кастильоне.
Биограф графини Ален Деко пишет:
«Это может показаться удивительным и даже романтичным, но речь шла именно о подготовке появления Вирджинии в Париже».
В кругу восхищенных слушателей граф ди Кавур вдохновенно описывал внешность зеленоглазой графини, ее элегантность и обаяние.
Многие интересовались, не собирается ли она в один прекрасный день объявиться в Париже.
В ответ премьер-министр с сомнением качал головой:
— Возможно…
Вскоре в Париже все говорили только о графине ди Кастильоне. После этого Виктор-Эммануил и граф ди Кавур вернулись в Турин, а Вирджиния, которой за несколько дней до этого тайный агент передал шифр для постоянной связи с Кавуром, начала упаковывать свой багаж.