Легенды Белого дела
Шрифт:
Эта встреча в школе станицы Егорлыкской превратилась в настоящий многочасовой «брифинг» Маркова, на котором генерал поделился со своими подчиненными соображениями по многим вопросам. Он рассказал о положении в других частях России, о значении Кубанского похода для добровольчества, высказался о тех, кто собирался переводиться в армии других государств:
— Как офицер великой русской армии и патриот, я не представляю для себя возможным служить в какой-нибудь Крымской или Всевеликой республике… Что дадут офицерам, пошедшим на службу в какие-то Татарские и иные армии, несуществующие государства? Хотите хватать чины? Пожалуйста, обгоняйте меня, но я как был произведен в генерал-лейтенанты, так и останусь им до тех пор, пока снова не явится законный хозяин земли Русской.
Из
— Мой принцип: достойное — достойным. Я выдвину на ответственный пост молодого, если он способнее старшего.
Спросили о тыле армии, живущем за ее спиной и никак не помогающем. Марков нахмурился.
— Генералу Алексееву ростовские богачи в свое время дали 400 рублей. Когда в Ростов вошли большевики, те же богачи тут же выплатили им миллионы… Во время, когда льется кровь, те, кто находится за спиной армии, обязаны ей помогать. Наша гуманность погубит нас. Война не терпит поблажек, и тыл должен понимать это. Поверьте мне, дайте время окрепнуть армии, немного больше территории, и я первый буду просить командующего взяться за тыл, оздоровить его.
В заключение генерал сказал:
— Наша работа — только начало обновления Родины. Кубанский поход — это первый маленький эпизод. Но верьте, Россия будет великой и сильной, будет как огромное, греющее и животворящее всех солнце. Нам надо хотеть Ее, дерзать и бороться!
Присутствовавший на этой встрече подполковник В. Е. Павлов вспоминал: «Эта беседа, длившаяся несколько часов, имела решающее влияние на всех. Сомнения, колебания отпали решительно и быстро. Подавшие рапорты об уходе из армии за одиночными исключениями забрали их обратно. С этого момента вопроса о срочном служении и борьбе за Родину уже не поднималось: служба стала бессрочной и могла кончиться лишь после освобождения страны и установления в ней порядка» [116] .
116
Там же. С. 249.
На протяжении мая Добровольческая армия непрерывно росла за счет местных пополнений и влившегося в нее отряда полковника М. Г. Дроздовского, совершившего легендарный поход Яссы — Дон. Появились свои бронеавтомобили и даже авиация. К началу июня бригады были переформированы в дивизии, и Марков возглавил 1-ю пехотную в составе 1-го Офицерского, Кубанского стрелкового, 1-го Офицерского конного полков, 1-й инженерной роты, 1-й Офицерской артбатареи и Отдельной конной сотни. Все эти части уже носили характерные «марковские» черные погоны с белыми просветами или лычками. В конце мая надел черные погоны и сам Марков (до этого он ходил в серебряных генштабовских погонах). 30 мая генерал впервые за все время службы в Добровольческой армии позволил себе взять двухнедельный отпуск, который провел в Новочеркасске с семьей.
Впрочем, и во время отпуска генерал работал — лично принимал офицерские пополнения, беседовал с ними, представлял полкам. Как вспоминал В. А. Ларионов, «генерал ходил по улицам все в той же папахе и с той же нагайкой в руке. Он часто останавливал на улице офицеров, не принадлежащих ни к новой Донской, ни к Добровольческой армиям, и тут же, на улице, учинял им суровый допрос» [117] . А однажды даже выступил с лекцией о добровольчестве в переполненном городском театре. В сущности, это была не лекция, а просто рассказ о недавнем походе, о целях и задачах Добровольческой армии. Многие обратили внимание на то, что во время рассказа генерал ни разу не упомянул о себе, как будто он и не участвовал в походе, а был просто сторонним наблюдателем. Завершил свой часовой рассказ Марков так:
117
Ларионов В. А. Указ. соч. С. 94.
— Многие
Загремели овации, зал встал, раздалось восторженное «ура!». На сцену поднялся какой-то офицер с букетом в руках и попробовал «по поручению дам» вручить цветы генералу. Марков, нахмурившись, ответил:
— В госпиталь раненым! Я — не певица!
Зал снова зааплодировал, раздались крики: «Просим, просим!» Офицер вновь попытался вручить генералу букет и на этот раз услышал резкое: «Немедленно под арест!» [118]
118
Марков и марковцы… С. 261–262.
Двадцать второго июня передышка закончилась. Было объявлено, что армия снова выдвигается в поход. Ближайшей целью стала станция Торговая. Под ударами соединений М. Г. Дроздовского, А. А. Боровского и И. Г. Эрдели [119] красные покатились на север, где их поджидала дивизия Маркова. Вечером 24 июня Сергей Леонидович поставил задачу своим частям: Кубанскому стрелковому полку выбить противника с хутора Попова и взять станцию Шаблиевка, причем не допустить подрыва моста; Донской пеший и конный полки обеспечивают наступление с севера, инженерная рота в резерве, конная сотня получит задачу в ходе боя, артиллеристы отвлекают на себя внимание вражеской артиллерии и бронепоездов. «Будут потери, но учить мне вас нечему!» — коротко заключил генерал.
119
Имеются в виду 3-я пехотная, 2-я пехотная и 1-я конная дивизии. — Прим. ред.
Задолго до рассвета Кубанский стрелковый полк поднялся в атаку. Из впередистоящего хутора Попова по цепи открыли пулеметный и ружейный огонь, потом ударила артиллерия. Марков приказал командиру конной сотни есаулу Растегаеву обойти хутор с юго-востока, и вскоре противник был выбит из укрытий. Кубанские стрелки на плечах бегущего врага преодолели мост и начали штурм Шаблиевки. Но одинокий красный бронепоезд продолжал упорно обстреливать хутор. Есаул Растегаев уговаривал Маркова уйти в укрытие. Едва генерал с биноклем в руках отошел от стены одного из домов, как там разорвался снаряд.
— Знатно, но поздно, — усмехнулся Сергей Леонидович.
С крыши сарая, где был наскоро устроен наблюдательный пункт, он следил за тем, как разворачивался штурм станции. Потом спустился — передали, что прибыл разъезд 3-й дивизии. Коротко сообщив обстановку, Марков снова вышел на окраину хутора, прямо в зону обстрела. Растегаев опять попытался уговорить генерала уйти, но Марков перебил его, приказав конной сотне поддержать наступавших кубанцев и окончательно закрепить за собой мост. Есаулу ничего не оставалось, как подчиниться.
Было около шести часов утра, когда один из снарядов красного бронепоезда разорвался в трех шагах от Маркова. Генерал как подкошенный рухнул на землю, рядом с ним упала его знаменитая белая папаха… Первыми к раненому подбежали кубанские стрелки — поручик Яковлев и прапорщик Петропавловский. Яковлев вспоминал: «В первое мгновение мы думали, что он убит, так как левая часть головы, шея и плечо были разбиты и сильно кровоточили, он тяжело дышал. Мы немедленно подхватили раненого и хотели унести его назад, за сарай, как раздался новый взрыв с правой стороны. Мы невольно упали, прикрыв собой генерала. Когда пролетели осколки, мы отряхнулись от засыпавшей нас земли, снова подняли его и перенесли в укрытие» [120] .
120
Там же. С. 267.