Легенды древнего озера
Шрифт:
Думать об этом теперь было уже бессмысленно, поэтому Войтех занялся простенькой капельной кофеваркой, которая хоть и не готовила эспрессо, но зато избавляла их от необходимости пить растворимый кофе. На нервной почве он даже забыл уточнить, все ли любят корицу, и машинально насыпал половину чайной ложки в молотый кофе.
Оставшись одна в коридоре, Саша несколько мгновений решала, что ей делать. Самым привлекательным вариантом казалось пойти в комнату и начать разбирать свой чемодан, дожидаясь, пока все участники неприятного события возьмут себя в руки. Но, проходя мимо кухни, дверей в которую не было, она свернула
Войтех стоял к ней спиной, и по его напряженной позе можно было сделать вывод, что он прекрасно понял смысл слов Вани и ему это не нравилось. Саше инстинктивно захотелось извиниться. Пусть это не она искала о нем информацию, не она делилась ею с друзьями и не она не смогла удержать язык за зубами, она все равно чувствовала себя неловко.
– Кофе с корицей? – вслух спросила Саша, останавливаясь на пороге. – Никогда не пробовала.
– Да, я всегда его так готовлю, – признался Войтех, стараясь следить за тем, чтобы голос звучал ровно. – Надо было, наверное, уточнить у остальных, как вы предпочитаете. – Он уже все сделал, дальше кофе мог вариться без его участия, поэтому стоять спиной к Саше больше не было смысла, но Дворжак не торопился поворачиваться к ней лицом. – Полагаю, пан Сидоров выполнил домашнее задание и применил свои навыки поисков информации, чтобы узнать больше обо мне. Ты его об этом просила или он сам?
– Я? – удивленно переспросила Саша. – Мне это зачем?
Он пожал плечами и все-таки повернулся к ней.
– Ты дважды спрашивала меня, почему я ушел из отряда космонавтов, оба раза была не удовлетворена ответом. Вот я и предположил, что ты могла потерять терпение.
Саша несколько секунд молча смотрела на него, пытаясь справиться с внезапно возникшим чувством обиды. Она всегда знала, что рано или поздно ее любопытство сыграет против нее, но не думала, что это случится так скоро, и Дворжак станет подозревать ее в попытках узнать о нем что-то за его спиной.
– Если меня что-то интересует, Войтех, я всегда спрашиваю прямо, – немного резче, чем хотела, ответила она.
– Хорошо, я буду иметь это в виду, – он кивнул и улыбнулся. – Это все, что я хотел знать. Полагаю, теперь у тебя вопросов по этой теме нет, но если все же что-то осталось неясным, я готов рассказать. Скрывать уже все равно нечего.
Саша пожала плечами. Она понимала, что лучше бы ей сейчас ничего не спрашивать. Если ему нечего больше скрывать, то это еще не значит, что он готов об этом говорить. Она собиралась сказать что-нибудь нейтральное, про кофе с корицей, например, но вместо этого внезапно спросила:
– Там было очень страшно?
– Мне никогда не было так страшно ни до, ни после, – он кивнул. – Медленная смерть от удушья и понимание, что ты ничего не можешь сделать, – это… да, это очень страшно. Ни убежать, ни спрятаться, ни позвать на помощь, ни дать отпор… Мы ничего не могли сделать.
– Ты говорил об этом с кем-нибудь потом? – Саша вовремя спохватилась и успела заменить вертевшееся на языке слово «специалист» на нейтральное «кто-нибудь». Впрочем, Дворжак ведь должен понимать, какую именно информацию рассказал о нем Ваня, наверняка понял и то, что имела в виду она. – На всякий случай напомню, что ты всегда можешь послать меня к черту и сказать, что я лезу не в свое дело, – с улыбкой добавила она.
– Я со всеми говорил об этом, – Войтех приглушенно рассмеялся. – Я говорил об этом своим командирам, я писал об этом рапорты, я рассказывал об этом родным, друзьям. Я пытался понять, почему те, кто был вместе со мной, заявляют другое. Поэтому меня и выгнали. Точнее, попросили уйти. Не ушел бы сам, комиссия признала бы меня невменяемым. Мой отец предлагал устроить меня в хорошую клинику для военных, переживших нервный срыв. Думаю, это красивое название для ведомственной психбольницы. Я уволился и остался в Москве. Нашел другую работу. Зарегистрировался на том форуме, где мы познакомились. С тех пор я больше не говорю об этом. Ни с кем. – Он немного помолчал, понимая, что она, скорее всего, спрашивала не об этом. – Саша, я не сумасшедший. Все это не большее безумие, чем целители, видения, проклятия и призраки.
Проигнорировав его слова о том, что он больше ни с кем не говорит об этом, Саша подошла ближе, чтобы Сидоровы, если вдруг придут, не услышали.
– Я имела в виду не это, – тихо сказала она. – О том, что ты говорил про НЛО… – она запнулась, – Ваня нам рассказал. Я спрашиваю, говорил ли ты с кем-нибудь о том, как это было страшно? Я вовсе не считаю тебя сумасшедшим. Мне кажется, я уже достаточно хорошо тебя знаю, чтобы наплевать на заключение психиатра. И хоть ты иногда делаешь пугающие меня вещи и говоришь о том, чего я не понимаю, я все равно не считаю тебя психом. Просто пойми, страх – это такая вещь, которая имеет свойство прятаться глубоко внутри. И даже когда кажется, что уже все забыто, он появляется на поверхности в самый неподходящий момент.
– Нет, об этом я не говорил, – он покачал головой. – А что тут говорить? – он вопросительно приподнял брови. – Все боятся смерти. До определенного момента. Меня, кстати, это научило ее не бояться. Страха больше нет. Расслабься, – он похлопал Сашу по плечу, видя ее сосредоточенное лицо. – Я всего лишь не боюсь смерти, а не желаю ее. Это разные вещи.
Саша улыбнулась, хотя его слова ее ничуть не успокоили. Нельзя не бояться смерти. Страх смерти естественен для человека. И если его нет, значит, действительно неплохо было бы обратиться к специалисту.
Она отошла к столу, наблюдая за тем, как Войтех разливает кофе по чашкам. Как раз в этот момент в дверях кухни показались Сидоровы. На щеках Лили полыхал яркий румянец, в глазах все еще сверкали молнии. Иван же был совершенно спокоен, как человек, не чувствующий за собой никакой вины.
– О, мы как раз вовремя, – обрадовался он, заметив Дворжака с чашками.
Войтех напряженно посмотрел на Ивана, потом на Лилю, бросил короткий взгляд на Сашу, что-то для себя решая, после чего кивнул пришедшим и улыбнулся, как ни в чем не бывало. Он протянул Саше две чашки, взял две оставшиеся и сел рядом с Лилей.
– Он с корицей, – объявил Войтех, глядя на Лилю и протягивая ей одну из чашек. – Как ты относишься к корице?
– Я ее обожаю, – улыбнулась та, с благодарностью принимая от него кофе.
– Надо же, я тоже, – он между делом положил свободную руку на спинку ее стула. – Как у нас, оказывается, много общего.
– И какой у нас план? – поинтересовался Ваня, недовольно поглядывая на сестру и Дворжака. – Может, пока ждем Нева, искупаемся? Жара жуткая, сейчас водичка в озере, наверное, самая классная. Саша, у тебя же наверняка купальник при себе?