Легенды и сказания крыма
Шрифт:
После всех этих событий херсонеситы, видя беспредельное благодеяние, оказанное им после Бога Гикией, которая не пощадила ничего из своего состояния, но предпочла всему спасение города, в благодарность воздвигли в честь нее на городской площади две медные статуи, изобразив ее в молодых летах, в каких она была во время этих событий, показывая этим ее огромное благодеяние, и любовь к согражданам, что уже в юных летах она так сумела, после Бога, спасти свое отечество. На одной статуе они представили ее в скромном убранстве, открывающую согражданам коварные замыслы своего мужа; а на другой — в боевом виде защищающейся против злоумышленников города. На пьедестале статуй изложили всю историю оказанных Гикией, после Бога, благодеяний гражданам. И если кто хочет проявить любовь к прекрасному, тот всякий
Спустя несколько лет, когда у херсонеситов был венценосцем и первенствующим Стратофил, сын Филомуса, Гикия, как женщина очень умная, захотела испытать херсонитов и узнать, действительно ли они исполнят свое клятвенное обещание и похоронят ее внутри города; и вот, сговорившись со своими служанками, она притворилась внезапно умершей от какого-то огорчения. Девушки, обрядив ее, объявили гражданам, что госпожа их умерла, и потому путь покажут им, в каком месте она должна быть погребена. Херсонеситы, услышав о смерти Гикии, после совещания не постарались исполнить свое клятвенное обещание похоронить ее внутри города, но подняли и вынесли ее для погребения вне города. Когда носилки были уже поставлены у могилы, Гикия вдруг села и, окинув взором всех граждан, сказала: «Таково ваше клятвенное обещание? Так вы говорите правду во всем? Горе тому, кто будет верить херсонеситскому гражданину». Херсонеситы, увидев ее насмешку над ними, очень устыдились сделанного ими нарушения клятвы и стали просить ее успокоиться, простить им этот проступок и больше не бранить их.
Итак, они уверили ее вторичною клятвой, что похоронят ее не за городом, а внутри города. Это обещание они выполнили: еще при жизни Гикии они устроили ей гробницу в том месте, которое она сама избрала, и воздвигли ей другую медную статую, вызолотили ее и поставили возле ее гробницы ради вящего уверения.
IV
Древнейший град — в развалинах, в пыли, Но память о веках неистребима… Клочок сухой щебенистой земли На тесной кромке побережья Крыма, Где волн понтийских не смолкает шум, Где зубья скал увиты пенным кантом И шквалы ветра будоражат ум, Когда борей вступает в спор с левантом, И где прибой столетьями долбит Известняков сарматских вертикали, — Вот здесь, в руинах, на плато лежит Все то, что греки Херсонесомзвали, Что в византийских актах и трудах Носило имя города Херсона, А старец Нестор, киевский монах, Как Корсунь-град писал во время оно. Неповторим его застывший вид, Печален днем, а вечерами страшен Ряды колонн, фундаменты апсид, Массивы стен, остатки грозных башен… Текли года — некрополи росли: Не только раб подвержен смертной каре… Печальный вздох летит из-под земли С надгробных плит — с коротким словом: ХАЙРЕ.
Греческие эпитафии — надгробные надписи — по традиции завершались коротким призывным словом «Хайре» — как бы замогильным обращением души умершего к живущим, к тому, кто проходит мимо могилы: слово это одновременно означало и «Привет!», и «Прощай!». Как звучала эпитафия Гикии — мы не знаем. Может быть, лаконично: «Гикия, славная дочь Ламаха, прощай», — а может быть, пространно, с напоминанием о ее незабвенном для херсонеситов деянии и с картиной ее загробной жизни: «Ныне же ты почиваешь на хладных песках у волн шумящего Коцита… вокруг тебя кружатся чернопучинные потоки Океана, а души сошедших под землю усопших страшно шумят…». На великом тысячелетнем некрополе — городе мертвых, каким является ныне Херсонес, не сохранилось ни надгробие Гикии, ни один из ее памятников, никакого вещественного следа ее жизни. Мы даже не знаем доподлинно, исполнили ли херсонеситы ее главную просьбу, сдержали ли свою клятву: ведь сила обычая — не хоронить граждан в черте города — была слишком велика. Археологи пока не дали ответа на этот вопрос — поэтому будем верить легенде, которая пережила века.
Примечания:
Раздел 1: фрагмент из кгини Е. Маркова "Очерки Крыма". Печатается по указанному изданию.
Раздел З: фрагмент из сочинения Конст. Багрянородного "Об управлении империей". Печ. по изд. Е. Г. Суров. Херсонес Таврический. Свердловск, 1961.
Корабли придут в Символ, т. е. в Балаклавскую бухту.
Раздел 4: фрагмент из стихотворения Л.Фирсова. "Херсонес — Херсон — Корсунь". Печ. по изд.: Л. В. Фирсов, Этюды радиоуглеродной хронологии Херсонеса Таврического. Новосибирск, 1976
Текст легенды взят из сборника "Легенды и предания Крыма", Симферополь: «Реноме», 1998.
Гикия — героиня Херсонеса
Было время, когда цветущим Херсонесом управлял первый архонт Ламах. Гикия была единственной дочерью Ламаха.
В те времена соседним Боспорским царством правил царь Асандр. Не давали ему покоя богатства Херсонеса. Не удалось ему силой захватить город, и решил он действовать хитростью. Знал он, что у Ламаха есть дочь, и предложил своего сына ей в мужья. Надеялся он, что после смерти Ламаха власть над Херсонесом перейдет к роду первого Архонта и от Гикии попадет в руки его сына.
Херсонеситы разрешили Ламаху брак Гикии с сыном Асандра. Но они поставили условием, чтобы после свадьбы муж Гикии никогда не покидал Херсонеса для свидания с отцом.
Через 2 года умер Ламах. На совете именитых граждан было решено поставить во главе управления городом не сына Асандра, а Зифа — другого видного херсонесита.
Сын Асандра казался скромным человеком, преданным гражданином Херсонеса, но на самом деле он не отказался от своих коварных замыслов.
Асандр стал присылать сыну морем по 10 или 12 отважных юношей, а сын прятал их в подвале дома Гикии. Он избрал третью годовщину смерти Ламаха для выполнения своего плана и рассчитывал, что когда все херсонеситы изрядно опьянеют и улягутся спать, он выведет спрятанных заговорщиков и совершит свое злое дело. За 2 года сын Асандра тайно собрал около 200 боспорских воинов.
Сама Гикия ни о чем не подозревала, но случайно заговор был раскрыт. Гикия превыше всего ставила интересы своего народа, поэтому, ни минуты не колеблясь, приняла решение уничтожить врагов, в том числе и своего мужа, который оказался изменником.
По приказу Гикии дом подожгли со всех сторон. Боспорские воины пытались спастись, но их тут же убивали. Они все до единого были истреблены.
Так Гикия избавила родной Херсонес от смертельной опасности, грозившей со стороны Боспорского царства.
В награду за свой смелый поступок Гикия попросила похоронить ее в черте города (некрополь у херсонеситов был далеко вне стен города, вблизи своих жилищ они никого не хоронили). Но для Гикии сделали исключение: еще при жизни ей позволили избрать внутри города место для погребения и отметили его медным позолоченным бюстом.
Херсонес — по-гречески <полуостров>, был расположен на Гераклийском полуострове в нескольких км от современного Севастополя. Город возник в период греческой колонизации побережья Черного моря в V в. до н. э.
Боспор — крупное государство, возникшее в VI–V вв. до н. э. на обоих берегах Керченского пролива с главным городом Пантикапеем (современная Керчь).
Архонт — выборное должностное лицо, управляющее республикой.
ПОХОД БРАВЛИНА
Вскоре после кончины святого Стефана Cypожского, стало быть в конце VIII или начале IX века, на Сурож, теперешний Судак, напал русский князь Бравлин. Он пришёл из Новгорода и, прежде чем осадить Сурож, опустошил все побережье от Корсуня до Керчи. Десять дней продолжалась осада Сурожа, но на одиннадцатый, когда удалось взломать железные ворота, город пал и был предан грабежу. С мечом в руке сам Бравлин бросился к храму свягой Софии, где покоились в драгоценной раке мощи святого Стефана, рассек двери храма и захватил его сокровища. Но тут случилось чудо. У раки святого постиг князя паралич. Поняв кару свыше, Бравлин вернул храму награбленное, и, когда это не по могло, приказал своим воинам очистить город, отдал святому Стефану всю награбленную в Крыму церковную утварь и, наконец, решил креститься.