Легенды и сказания крыма

Автор неизвестен

— Ты исходил мир. Скажи, как велик он, и много ли времени надо, чтобы покорить его?

— Мир беспределен, — отвечал дервиш, — и беспредельно людское желание, но могуществу самого сильного человека есть предел.

Усмехнулся Мамай.

— Кажется, ты не знаешь, с кем говоришь?

Но дервиш не смутился:

— Даже великий повелитель — все же человек, ничтожный перед Аллахом.

— Аллах на небе, — рассердился Мамай, — и не вмешивается в земные дела. Оставь свои сказки для глупых людей.

Покачал дервиш головой:

— Жалко мне тебя.

Слишком дерзок был ответ, и сверкнул шахи-хан гневом:

— Чтобы

ты мне больше не показывался на глаза! Иначе куски твоего тела я брошу на корм медведям.

Поклонился дервиш Мамаю:

— Буду помнить твои слова. Не забудь и ты.

И ушел. Много стран исходил после этого дервиш, много дней провел в пути. Достиг духом высоких ступеней и забыл немощи тела. Научился ничем не дорожить и оттого, казалось, стал богатым, не боялся сильных и сделался тем сильнее их. И жалел Мамая, хотевшего покорить мир.

Доходили о нем слухи. Мамаевы войны — как река: не сдержать ничем реки. И люди перед Мамаем — как листья, которым пришла пора упасть.

— Забыл Мамай, что смертен, как все, — думал дервиш.

И не удивился, когда узнал, что погибло войско его и только с немногими спасся он в южной степи.

— Если убьют — мир не оденет печальных одежд, никто не раздерет ворота у кафтана.

Но не настал еще час. Мамаю улыбнулось лицо Аллаха, и успел он уйти в пределы Кафы. Там ему обещали приют. Когда пришел туда дервиш, на базарах и площадях говорили о Мамае и богатствах его, сокрытых в Шах-Мамае, в подземельях ханской ставки. Будто долго мамаевы рабы носили туда сундуки с сокровищами и оружием, и когда засыпали вход, хан приказал умертвить их, чтобы никто не знал, где зарыты его богатства. А по ночам к воротам Кафы подходили мамаевы люди, чтобы посмотреть, бодрствует ли стража, и в народе говорили, будто задумал Мамай завладеть Кафой. И в самую темную ночь, когда снежная буря загнала всех в жилища, у крепостной стены жалобно прокричала сова. И когда дважды повторился ее крик — мамаевы люди бросились к стенам крепости. Но не спала крепостная стража и истребила всех нападавших, всех, кроме одного, который кричал совой перед нападением. Избег Мамай смерти и скрылся в тайнике водохранилища. И когда, озябший и голодный, он дрожал от страха смерти, кто-то пошевелился вблизи. Окликнул Мамай и узнал голос дервиша и молил спасти его.

— Ты, верно, забыл, что запретил мне являться на глаза тебе, — сказал дервиш, вспомнив золотой шатер и гнев шахи-хана, и склоненных перед ним улемов и мурз.

Содрогнулось от унижения сердце Мамая, но, пересилив себя, он ответил:

— Тогда тебе говорил повелитель, а теперь просит иззябший, голодный человек.

И исполнил дервиш, о чем просил его Мамай, вывел за город по канаве для стока горных вод. Еще не наступил рассвет, когда подошли к дороге на ханскую ставку. Чудилась Мамаю погоня за ним, говорил он дервишу:

— Ускорь шаги, слышны голоса. Догонят — убьют.

Но ветер донес из деревни предутренний крик петуха, и дервиш остановился, чтобы совершить намаз.

— Нашел время молиться! — закричал на него Мамай и хотел идти дальше один, но не знал хорошо дороги и боялся заблудиться. Взглянул на него дервиш. На раннем утреннем свете казалось мертвенным лицо Мамая, и пожалел он его.

— Моли пророка послать мир твоей душе.

И дервиш говорил о том, как непрочно величие людей и как безумно стремление к нему. И словами своими стал он ненавистен Мамаю, и не мог Мамай терпеть больше унижения перед ним.

— Глупый раб, я вырвал бы твой язык, если бы было время.

И, выхватив нож, он всадил его в горло дервиша, а чтобы не узнала его погоня, сорвал с убитого одежду и надел ее на себя. А с бугра неслось несколько всадников, и передовой, заметив бегущего в отрепьях человека, принял его за беглого раба. И когда бежавший не остановился на его окрик, он размозжил ему палицей голову.

А наутро шахмамайцы нашли оба трупа, один вблизи другого, и похоронили их там, где нашли. Но, проникнутые покорностью к повелителю, насыпали над ним высокий курган, чтобы люди не могли потревожить царского праха.

И сохранился Мамаев курган до наших дней, а рядом с ним — могила азиса. В зимнюю непогоду, когда северный ветер нагонит снежный буран, лучше не ходить мимо кургана. Может напугать злой медвежий рев, и похолодеет сердце от мамаева стона.

Легенда была напечатана в газете «Утро России» за 1912 г.

О стене Мангупа

Мангуп — средневековый город, столица княжества Феодоро. Расположен на горе Мангуп, возвышающейся над уровнем моря на 581 м. Мангупское плато со всех сторон ограничено скалистыми обрывами высотой от 20 до 70 м. С северной стороны склон прорезан тремя глубокими оврагами, поросшими густым лесом. Труднодоступное для врагов, обеспеченное водой, мангупское плато издавна привлекало людей.

Средневековые укрепления Мангупа были возведены во второй половине VI века. В византийских источниках VII–IX веков он под названием Дорос упоминается как главная крепость Крымской Готии. В конце VIII века крепость захватили хазары, но жители быстро ее освободили. B IX—Х вв. Мангуп был крепостью, дававшей убежище окрестному населению.

Табана-дере — ущелье кожевников, было названо так из-за обилия растущего там кустарника сумаха, содержащего дубильные вещества, из которого получался дубильный экстракт.

Говорят, что стена крепости Мангупа со стороны ущелья Табана-дере была разрушена каким-то богатырем. Пришел он сюда из далеких стран. Донесся к нему слух, что у мангупского князя есть дочь — неописуемая красавица.

Богатырь этот, явившись к Мангупу, потребовал, чтоб князь показал ему девушку.

Князь принял его по-княжески: выслал несколько воинов с приказанием принести голову дерзкого пришельца.

И с кем задумал тягаться! Богатырь расшвырял кучку воинов, направился к воротам Мангупа и опрокинул их. И не только опрокинул, но и сбросил верхнюю часть крепостной стены, а вместе с нею засевших там княжеских слуг.

Покончив с этим, герой снова потребовал привести красавицу, грозя превратить весь город в развалины. Перепуганный князь вывел свою дочь.

Осмотрел ее с головы до ног богатырь и громко рассмеялся:

— И чтобы я слушал еще всякую чепуху! Да это же заморыш…

Пожелав девушке такого же тщедушного супруга, как она сама, он быстро удалился. Пораженный таким оборотом сватовства, князь Мангупа долго стоял молча, потом покачал головой и грустный ушел во дворец, А когда починяли стену, приказал вырубить на одной из плит надпись, восхваляющую людей сильных и великодушных.