Легенды и сказы лесной стороны
Шрифт:
будущего лета. А рыбу в реке ты видел? Это хорошо,
что не видел: рыба во сне — к худому!
Этой зимой Чур охотился по ближним лесным
урочищам и речкам. Бродил за Угольком по куньим
следам, обухом топора стучал по дуплистым деревьям
и, когда потревоженный зверек, покидая теплое гай-
но, замирал на самое короткое время на ветке, чтобы
оценить опасность, Чур успевал его сбить меткой
стрелой. В конце зимы ходил по сугробам на лыжах
за
нец закалывал утомленного зверя копьем под неисто-
вый лай собаки. И с каждым днем охоты Чур нали-
вался удалью и силой, ловкость его родила удачу за
удачей к тихой радости Кокшаги:
— Это она, хозяйка Дикой реки, и ее скребок по-
могают тебе в добыче, посылают удачу и счастье.
И как хорошо, что я догадалась повесить тебе на шею
медвежий клык для отворота злых духов и всяких
напастей!
Сыну очень хотелось сказать, что носить на шну-
ре у голой груди каменный скребок и медвежий зуб
не очень-то приятно. В мороз от них холодно, а на
охоте, когда надо бесшумно подходить к зверю, при-
ходится придерживать амулет рукой, чтобы кремень
и клык не стучали друг о друга. Но он промолчал,
чтобы не огорчать Кокшагу.
Вот так и прожила осиротевшая семья зверобоя
Черкана до той весны, когда Чуру перевалило за че-
тырнадцать лет, а сестры повыросли и на них уже
начали заглядываться парни. Но Рутка, дочь Шир-
мана, была самой миловидной и смелой девушкой в
племени. И не зря вдова Кокшага таила думку о ней:
«Вот как поразбегутся дочки в разные стороны, научу
Чура, чтобы Ширманову дочку в хозяйки и помощ-
ницы позвал. А мне, старой вороне, и на покой пора!»
2
В середине лета, когда поспела в лесу всякая яго-
да, а пчелиные соты наполнились медом, началась у
медведей бродячая пора, шальная и драчливая. Одна
буйная медведица повадилась в селение ходить, страх
на людей наводить. Старых и малых по избам заго-
няла и, ловко от собак обороняясь, по селению хо-
зяйкой бродила. И не успевали люди за топоры да
рогатины взяться, как она в лесу пропадала. Всем по-
нятно стало, что дело худо кончится, примется озор-
ной зверь за людей да за скотину.
Первой в лапы медведицы попала корова богатея
Ширмана.
Разгневался старик, не столько на зверя, сколь на
незадачливых следопытов:
— Видно, не стало в нашем племени смелых охот-
ников, чтобы встретиться с медведицей! Теперь она,
крови отведавши, за людей примется!
И принялась бы, но не успела. Пока Чур оттачи-
вал отцовское копье-рогатину, Кокшага кожаный
мешочек сшила, скребок да медвежий клык в него
положила и опять на грудь сына повесила, бормоча
слова непонятные против злых духов и оборотней. По-
том в раздумье посидела, пригорюнившись. «Сын мо-
лод и неопытен, хватит ли силенки, чтобы сразить ко-
пьем медведицу?» Пошла в сени, достала из угла
железину, на пятиконечный якорек похожую, очисти-
ла ее от ржавчины и сыну подала.
— Это придумка моего отца, твоего дедушки. С
этой распоркой он на любого медведя смело ходил.
Только надо уметь зверя на дыбы поднять и втолк-
нуть ему в пасть эту железину. Как схватит он ее в
ярости, так не выплюнет! А хозяйка Дикой реки в
смелом деле тебя не забудет!
По совету матери Чур обернул коварную распор-
ку ветхим тряпьем, взял копье да лук охотничий и
отправился ждать медведицу. Вот спряталось на ночь
солнышко, и пришла крадучись к зарезанной корове
косолапая гостья, есть-пировать, пир довершать. Тут
Чур из засады в медведицу стрелу метнул и во весь
рост поднялся, чтобы видел зверь, кто ему боль при-
чинил. И пошел навстречу ревущей медведице с ко-
пьем-рогатиной в правой руке, а в левой — железина.
Редко бывает добрым дикий зверь медведь, а тут,
со стрелой в боку, совсем в ярость ударился, заревел
и на дыбы поднялся. Не испугался Чур и ловко всу-
нул острую распорку в пасть медведицы. Как сундук
захлопнулись ее челюсти. Поздно поняла косолапая,
что не за руку цапнула охотника. Тут острая рога-
тина ей под ребра впилась и достала до самого мед-
вежьего сердца.
С восходом солнышка Чур принялся за свежева-
ние заколотой медведицы, а Кокшага высвободила из
пасти зверя распорку, промыла ее, насухо протерла и
спрятала до поры до времени. Поглядеть, как Чур
снимает шкуру со страшного зверя, собрались и ста*
рые и малые. Только скряга Ширман сидел дома,
словно в селении ничего не случилось. Зато его жена
Ширманиха шепнула на ухо дочке:
— В когтях шалой медведицы большая приворот-
ная сила! Иди, Рутка, выпроси у этого парня кого-
ток медведицы!
Вот прибежала девушка, протиснулась сквозь на-
род, обступивший охотника, выбрала время и тихонь-
зсо сказала:
— Послушай, Чур, не подаришь ли мне один ко-